ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ

«Драйв, экшн и страх на грани с наслаждением» Интервью с Александром Каплиным (Ловец Снов)

У дебютного альбома этого ростовского проекта очень привлекательная и красочная обложка, что меня поначалу как раз и привлекло, но что самое интересное, обложкой интересные и достойные внимания вещи в данном случае не заканчиваются! Ловец снов исполняет достаточно простую смесь мелодичного хард-н-хэви и хоррор-панка, но делает это с таким увлечением и энтузиазмом, что не проникнуться треками альбома “Добро пожаловать в ад” просто невозможно. Я попытался пообщаться с лидером и на данный момент единственным участником проекта Александром, и всё стало ещё интереснее – эзотерика, управляемые сновидения, мистика, умение наслаждаться ночными кошмарами и видеть то, что недоступно другим… Александр не спешит открывать все свои карты, но и того, о чём он уже рассказал в этом интервью, будет вполне достаточно для того, чтобы каждый из тех, кто прочитает нашу сегодняшнюю беседу с ним, добавил себе в календарь заметку с напоминаем ни в коем случае не пропустить второй альбом Ловца снов, который, как обещает лидер проекта, появится уже через пару месяцев. Итак – начинаем! Добро пожаловать в мир ночных кошмаров!

– Доброго вечера, Александр! Давайте начнём с самого начала – что такое Ловец Снов и почему вас стоит послушать?

– Здравствуйте, Ловец снов – это собирательный образ разнообразных стилей музыки и текстов. Послушать стоит потому, что в каждой песне вы можете услышать что-то знакомое из хорошо забытой старой школы рока, а также посмотреть на все эти стили новым, свежим взглядом.

– Когда и при каких обстоятельствах начался творческий путь Ловца Снов? С чего всё началось?

– Наверное, как и у большинства проектов, началось всё с мечты, которая в итоге переросла в действия. Это любовь к тяжелой музыке с детства, тогда я фанател от таких гигантов как Ария, в частности Кипелов, Metallica, в какой-то период жизни Король и Шут, AC/DC и так далее. Тяжелый путь в попытках собрать коллектив, множество часов, проведенных на реп. точках, множество перепробованных стилей музыки, что в итоге и привело меня к тому, что имеем сейчас.

– В какой момент пришло понимание, что группа должна называться именно Ловец Снов и почему именно Ловец Снов?

– Ну, тут всё просто, сама тема снов – это настолько неиссякаемый источник для фантазии, что можно бесконечно придумывать всё новые и новые сюжеты для песен. Была идея сделать нечто, на первый взгляд избитое многими группами, тексты в стиле коротких и мрачных историй, чему положили начало группа Король и Шут, но, чтобы это не было очередным штампом, как по копирке повторяющим эту стилистику. Добавили немного славянского фольклора, который, несомненно, богат различными колоритными и интересными персонажами.

Название обдумывалось долго, была целая масса идей по этому поводу, но в итоге пришла такая идея: каждая песня, она как какой-то кошмарный или мрачный сон, где граница между реальностью и вымыслом размыта настолько, что порой перестаешь понимать, фантазии это, или же такое могло происходить в реальной жизни. Мы, подобно ловцу снов, ловим все самые мрачные и сюрреалистичные сны и затем, как и у самого оберега, у нас есть возможность либо уберечь от них слушателя, либо окунуть его с головой в этот странный, порой пугающий, но таинственный и волшебный мир.

– У Вас у самого висит в спальне ловец снов? Верите в то, что такие штуки реально как-то работают и действуют?

– Нет, в спальне ловца снов у меня нет, да он и не нужен. Если мне и снятся кошмары, я получаю от них неслыханное удовольствие (улыбается), плюс, они вполне могут послужить идеей для новой песни. Верю ли я в то, что эти обереги как-то действуют? Скорее да, чем нет. Я думаю, это всё очень индивидуально. На самом деле, всё возможно, если в это верить.

– А во что Вы вообще верите по жизни? Во что Вам нравится верить? А может быть, в какие-то вещи, наоборот, верить очень не хочется?

– Я верю во Вселенную, верю, что всё в этом мире взаимосвязано, верю, что он намного больше, сложнее и многограннее, чем его описывает современная наука, верю в то, во что верили наши предки. Славянские, родные учения и верования, по моему мнению, не лишены смысла, даже напротив, я считаю их весьма правильными, точными и впечатляющими. Имеют место быть скандинавские верования. Как по мне, так Индуистское учение – это вообще практически точь-в-точь наши Славянские «Веды», да, немного переиначенные, но суть остается неизменной. Ещё я, конечно же верю в существование высших сил и потусторонних, параллельных миров. Естественно, я ни в коем случае не хочу никого обидеть, лишь озвучиваю личное мнение, а кому во что верить в итоге – личное дело каждого. Любая религия и верование имеют место быть, если они помогают человеку расти, развиваться, становиться лучше.

– Можно ли назвать Вас суеверным человеком? Как у Вас складываются отношения с чёрными кошками и с непреодолимым желанием три раза поплевать через левое плечо или постучать по столу?

– Нет, я вообще не суеверен. Можно сказать, что я надел на себя такую броню, что ко мне не прилипает совершенно ничего. Чёрных кошек обожаю, у меня у самого живёт одна такая. Я придерживаюсь такой точки зрения, что суеверия – это ни что иное, как самовнушение. Во что веришь, то в итоге и получаешь, какие запросы во Вселенную отправляешь, то тебе и дадут, возможно даже с лихвой. Так зачем тогда отправлять запросы на несчастье или беды, приманивая их как магнит собственным страхом?

– По идее, название Ловец Снов как бы намекает на то, что все ваши песни вдохновлены снами и приходят из снов. А насколько это так на самом деле? Что вам снится чаще всего и насколько эти сны могут вдохновлять и становиться затем песнями?

– Сны действительно могут вдохновлять и становиться песнями, например песня «Театр теней» полностью написана на основе одного из моих снов, ровно всё, что звучит в тексте до мельчайших подробностей. Чаще всего мне снятся все-таки более мрачные сны, но они не пугают, напротив, вдохновляют еще больше.

– Неужели совсем-совсем никогда не было кошмаров и по-настоящему пугающих снов? Разве такое бывает?

– Ну, была парочка в детстве, но я их уже не помню. По крайней мере, преодолев порог осознанности и зрелости, я перестал пугаться. Страх – это всего лишь импульсы, посылаемые мозгом. Они нужны лишь для того, чтобы в критической ситуации у человека включился инстинкт самосохранения. Но что может быть критического дома в постели? Какой бы сон ни снился, это лишь сон. Просто мы часто боимся многих вещей практически на пустом месте. Если научиться отключать эмоции и изредка управлять собственным сознанием, страхов и переживаний станет гораздо меньше. По крайней мере исчезнут беспочвенные и утрированные страхи.

– Не интересовались контролируемыми сновидениями и не пробовали управлять своими снами?

– Конечно, такая практика была, она действительно работает, от осознанных сновидений до путешествий по астралу. Не всегда удается контролировать свои сны, но чаще всего, если есть такая необходимость, это получается.

– О, Вы даже упоминаете путешествия по астралу! И подобными вещами тоже интересовались? Были попытки выхода в астральные измерения?

– На самом деле это очень деликатная тема, которую понимают и поддерживают далеко не все, так что здесь сильно откровенным не буду, просто скажу, что такие попытки были, причём весьма удачные.

– А можете предложить нашим читателям какой-то особый способ борьбы с ночными кошмарами? Как сделать так, чтобы снились только хорошие и приятные сны, если вдруг ловец снов перестал справляться со своей задачей?

– Я не борюсь с кошмарами, как я уже говорил, они меня завораживают и вдохновляют. Я не думаю, что с ними стоит как-то бороться, иногда, просыпаясь в холодном поту после ночного кошмара, приходит ощущение, будто все плохое позади, словно ты заново родился. Порой полезно получить небольшую эмоциональную встряску, я слышал, пугаться даже полезно, в разумных пределах разумеется.

– И своим альбомом “Добро пожаловать в ад” Вы тоже хотели бы вот так испугать слушателя, чтобы ему стало легче и светлее на душе?

– Вы знаете, я об этом не думал под таким углом, но, возможно, где-то в глубине мне бы хотелось, чтобы слушатель испытал нечто такое, после чего полученные и пережитые эмоции заставили бы задуматься о том, что у него в жизни на самом деле всё хорошо складывается. Возможно, слушатель после такой встряски для себя поймет что-то особенное, что поможет ему стать лучше, что даст толчок к какому-то полезному внутреннему развитию, это была бы вообще полная победа моей задумки.

– А как в целом относитесь к паранормальным вещам? Есть убеждённость, что с миром потусторонних и тонких энергий можно как-то реально взаимодействовать?

– Есть не просто убежденность, есть множество тому подтверждений из личного опыта. С эзотерикой попали в точку, увлекаюсь, изучаю, практикую уже очень давно, более того, вообще не представляю своей жизни без этого. Знаете, убежденность в том, что наш мир не ограничивается тем, что мы привыкли видеть в своей повседневности, это ни с чем не сравнимое ощущение.

– А можно привести какой-нибудь реальный случай Вашего соприкосновения с потусторонним миром и со сверхъестественным? Какие случаи и события убедили в реальности таких вещей?

–Тут в пору забежать людям в белых халатах и забрать меня в места не столь отдаленные… шучу, конечно. Реальных случаев было множество. Волей или неволей, уж не знаю почему, но я иногда могу видеть разное. То, что я видел или испытывал лучше не говорить на широкую публику, многие просто могут не понять, это слишком сокровенные вещи, пусть таковыми и останутся с Вашего позволения. Да и будет хоть какой-то элемент загадочности и неопределенности, это тоже полезно я считаю.

– Можете порекомендовать каких-то эзотерических авторов, с которыми можно было бы ознакомиться тем, кому пришлась по душе музыка Ловца Снов?

– О, таких авторов просто великое множество, тут и Эдгар Алан По, тут и Говард Лавкрафт, Клайв Баркер. Если из отечественных, то, пожалуй, Гоголь, некоторые произведения Лермонтова и Есенина, ну и, конечно же, Булгаков. «Мастер и Маргарита» – вообще считаю лучшим романом всех времен. Ну а если речь идет именно о каких-то научных трудах – тут разведу руками, ни одной книги по практической эзотерике я никогда не читал. Все мои познания, которые есть по теме эзотерики взяты лишь из собственного опыта, собственных домыслов и умозаключений.

– Какие этапы развития Вашего проекта Ловец Снов наиболее важны и обязательно заслуживают упоминания сегодня?

– Ну, мы только в начале своего пути, поэтому мне кажется, что на данный момент очень важно просто громко и сильно заявить о себе, а далее уже будет видно. Хочется, чтобы все наши старания не ушли в пустоту, не растворились в миллионах начинающих рок-групп, а были не только услышаны, но и дали слушателю именно то, что мы хотим дать – незабываемые впечатления от путешествия в тот мир, который Ловец снов может показать слушателю.

– Есть ли шанс, что Ловец снов станет полноценной концертирующей группой?

– Это зависит от очень многих факторов, но, пожалуй, это и есть самая заветная и основная цель нашей работы.

– Как вообще дело с хард-роком и хэви-металлом обстоит в Ростове-на-Дону и насколько реально найти в этом городе нужных музыкантов?

– Ростов-на-Дону весьма своеобразный город, в котором переплелись множество творческих путей и направлений. Я бы сказал, это город очень сильных контрастов в хорошем понимании. Конечно, есть клубы, в которых до сих пор местные (и не только) группы выступают, есть и слушатель. Есть масса рок-групп, существующих еще с девяностых, и они до сих пор звучат, причём звучат хорошо. Есть и слушатель, а вот с музыкантами, наверное, дела обстоят сложнее. Это как с красивыми девушками, которые уже давно заняты (странное сравнение, но аналогии плюс-минус такие же).

– Есть ли какие-то реальные подвижки в сторону того, чтобы превратить Ловец Снов в полноценную концертирующую группу и набрать состав? Пробуете искать музыкальных единомышленников?

– Пока что я разрываюсь между двух путей, пойти путем стандартов и набрать группу, или же пойти нестандартным путем и сделать из проекта Ловец снов нечто такое, что в свое время сделала группа Gorillaz, но немного иначе. Я тут не буду сильно вдаваться в подробности, но, если все же будет выбран этот путь и все получится как надо, зритель на концертах получит массу положительных и незабываемых эмоций.

– То есть всё-таки есть желание играть концерты со своей музыкой и исполнять её вживую? На концертах Ловца Снов хотелось бы тоже воссоздавать такую же фэнтези и хоррор-атмосферу за счёт декораций и шоу-элементов?

– Да, конечно, Вы попали прямо в точку. Конечно, любой рок должен звучать вживую, иначе это уже будет не рок и, естественно, цель не просто выступать на сцене, а сделать из каждого концерта невероятное и незабываемое шоу, целую театральную постановку, если угодно. Другой вопрос, что до этого пока ещё очень далеко, ведь все это требует больших финансовых вложений.

– Уже есть какие-то задумки по поводу того, как это всё могло бы выглядеть?

– Да, конечно, под каждую песню есть масса идей, как их реализовать на сцене, но сейчас не хотелось бы выдавать этих секретов. Хочется, чтобы зрители, впервые побывавшие на концерте, вышли из зала с ощущением полного восторга и непреодолимого желания посмотреть, а что еще способен показать им Ловец снов.

– Не прибегаете ли Вы к помощи нейросетей, когда работаете над своей музыкой, и вообще откуда берутся такие красивые и запоминающиеся мелодии?

– Конечно, так как весь этот проект, по крайней мере его музыкальная часть, лежит только на моих плечах, приходится прибегать к помощи нейросетей. Я могу писать музыку, понимаю, как она должна звучать, но, к сожалению, я не профессиональный гитарист, басист или барабанщик. Так что музыка, пока что, пишется в несколько этапов. Я всегда начинаю с текста. Когда написан текст, на гитаре придумывается основная тема, которая потом обрастает мелодией, придумывается партия второй гитары, там, где это нужно, симфонических инструментов, барабанов. Затем, как могу, я все это записываю и свожу. Естественно, запись получается где-то кривой, где-то проскальзывают явные огрехи в игре на гитаре. Тут на помощь и приходит нейросеть, в которую я закидываю «рыбу», так ее можно назвать, после чего нейронка выравнивает весь наигранный мной ужас, приводит его в порядок, и музыка начинает звучать как надо. Грубо говоря, я делаю полную аранжировку, а нейросеть, заменяя музыкантов, по нотам играет то, что я придумал. Ну а потом, конечно же, я еду в студию и записываю вокал. Как-то так.

– Но, если будут найдены музыканты для состава Ловца Снов процесс работы над треками изменится или всё равно хотелось бы продолжить своё взаимодействие с искусственным интеллектом, не пренебрегая его возможностями?

– Нет, если всё же соберется реальный живой состав, в нейросетях отпадёт всякая надобность. Сейчас я пользуюсь нейросетью из неизбежной необходимости. По моему мнению, никто не сможет сделать лучше, чем живой музыкант. Ни один компьютер не заменит живого звука и живых эмоций. Даже если состав группы не соберётся, всё равно все последующие работы и треки будут записаны с помощью сессионных музыкантов, а если речь пойдет о концертах, то будут привлекаться такие же музыканты и для выступлений.

– А что в целом вдохновляет на создание и как находите темы для той или иной песни?

– Вдохновить может все, что угодно. Иногда, даже одно слово, услышанное где-то вскользь, может послужить основой для целой песни. Например, песня «Веселый музыкант» родилась в беседе с близким другом. Мы сидели на кухне и выдумывали разные забавные истории. Придумали веселого волынщика, который стоит на городской площади и играет задорные мелодии. А потом нам захотелось сделать эту историю мрачной. Вы представляете, что за всеми этими веселыми мотивами, должно скрываться что-то невероятно жуткое и пугающее. И вот, пришла идея, что волынка же состоит из мешка и трубок. А что, если этот мешок сделан из человеческой кожи, а трубки из костей? Но что может быть более зловещим, чем инструмент, сделанный не просто из человека, а из друга этого музыканта, который за свои дразнилки теперь всегда выступает с ним в качестве волынки? Вот так и родилась эта песня.

– Как считаете, стоит ли проводить какие-то параллели между Ловцом Снов и Королём и Шутом? Насколько то, что вы делаете, близко по духу и настроению этому хоррор-панку и может понравиться слушателям Княза и Горшка?

– Нет, я думаю, что параллелей проводить не стоит. Мне кажется, в этом и состоит главная ошибка многих начинающих групп – стремление быть похожим на кого-то. Нет, группа Король и Шут уникальна, Князь и Горшок уникальны, и второго такого коллектива быть не может. Да, казалось бы, и там и тут страшные истории, но схожесть только лишь в этом. Нет стремления сделать нечто похожее, наоборот, я всеми силами пытаюсь этого избежать. По духу, наверное, да, Король и Шут, Горшок и Князь – это легенды, которые всегда были есть и будут в сердцах миллионов слушателей и в этом смысле на них можно и нужно ровняться. Понравится ли слушателям Короля и Шута творчество Ловца снов? Честно, без понятия. Было бы здорово, конечно, если бы преданные фанаты Короля и Шута оценили творчество Ловца снов и упомянули бы нас добрым словом, но не знаю, время покажет.

– Как думаете, есть ли у Ловца Снов потенциал, позволяющий ему соперничать с КиШ и стать со временем таким же прославленным и легендарным коллективом?

– Таким же прославленным и легендарным – да, мы приложим к этому все усилия, пройдем напролом, сделаем все, что от нас зависит, чтобы это случилось. А вот что касается соперничества – его априори не может быть. Как могут соперничать между собой коллективы, которые делают одно и то же дело? Или Вы имели ввиду соперничать в популярности? Если так, то тут придется очень сильно постараться. Как я уже говорил, Король и Шут – это легенда, группа Князь – это легенда, группа Северный Флот – это легенда. И с такими легендами хочется, пожалуй, не соперничать, а стоять бок о бок в интересах слушателя и фанатов.

– И есть желание добиться такой известности и стать культом и легендой в своём жанре?

– Здесь все коротко и просто – конечно же, да!

– А вообще какая музыка больше мотивирует и вдохновляет? Это скорее Misfits и Samhain или всё-таки шок-рок и хард-н-хэви в духе Элиса Купера? Что-то русское и русскоязычное или зарубежное?

– Пожалуй, больше всего вдохновляет и мотивирует та музыка, которая в итоге получается у меня. Результат трудов – лучший мотиватор. Но я был и остаюсь фанатом Кипелова, пожалуй, для меня – это лучший вокалист всех времен. Элиса Купера я практически не слушал. Five Finger Death Punch – очень сильный и крутой коллектив. Я последние несколько лет вообще стараюсь не слушать музыку, чтобы ненароком не хватануть оттуда ничего в свои песни (улыбается).

– А почему ваш дебютный лонгплей назван “Добро пожаловать в ад”? Это дань вашим любимым хоррорам из детства или реальное ощущение, что этот альбом приглашает в какие-то тёмные и мистические локации?

– «Добро пожаловать в ад» – это прямое приглашение именно в тот мир, который существует внутри альбома. И тут ад не воспринимается, как ад Библейский. Скорее, это некая метафора. Адом тут названа сама атмосфера безнадежности и безысходности, которая переходит от песни к песне, от персонажа к персонажу, от события к событию. Так что насчет приглашения слушателя в тёмные и мистические локации, вкупе с такими же мрачными и жуткими персонажами – в точку! Но вместе с тем, ад в нашем представлении — это не только безысходность и тьма, это ещё и некая своеобразная романтика, драйв и экшн, страх на грани с наслаждением, такая, знаете, двойственность. Нет, даже не двойственность, я бы сказал многогранность эмоций и ощущений.

– Какой трек с альбома вы сами считаете самым интересным и сильным и почему?

– Ну, пожалуй «Добро пожаловать в ад» таковым и является. Он и по мелодии у меня фаворит и по исполнению, так что не просто так именно этим треком и назван сам альбом.

– Над каким из треков было интереснее всего работать и почему?

– Пожалуй «Черный кот». Он резко отличается от всех остальных треков манерой исполнения, и его было чертовски сложно записывать. Выстраивание правильной вокальной линии отняло очень много времени и сил, не говоря о том, что запись вокала к этому треку отняла больше всего времени и нервов. Там пришлось петь в совершенно несвойственной мне ранее манере, так что с «Чёрным котом» пришлось сражаться, а это безусловно невероятно интересно и захватывающе!

– Можно ли отыскать в песнях с альбома “Добро пожаловать в ад” какие-то отсылки к реальности, может быть, даже какие-то автобиографические моменты?

– Автобиографических моментов в песнях нет, но отсылки к реальности, безусловно, присутствуют. Трек «Полуночница» описывает персонаж славянского фольклора, а как мы знаем, слухи и истории не возникают на пустом месте. В треке «Договор» на самом деле взята идея одного из SCP, которое так и называется «Договор». Что такое SCP, читатели могут загуглить. Вы обнаружите для себя массу интересной и захватывающей информации, обещаю (улыбается).

– Что в самых ближайших планах?

– Сейчас подходит к концу запись двух отдельных синглов, готовится второй альбом, ещё два клипа. Также в планах пытаться как-то громко заявить о себе. Наверное, поиск продюсера – тоже очень важный момент, который, безусловно, поможет вывести проект Ловец снов на нужный уровень.

– Раз уж Вы упомянули про нужный уровень, не могу не спросить, есть ли в планах как-то работать над вокалом и совершенствовать свою вокальную технику? Хотелось бы приблизиться по мастерству к Кипелову, например, или вполне удовлетворяет всё, как есть в этом плане у Вас сейчас?

– Я уже активно хожу на вокал. Пока что, к сожалению, получается не каждый день заниматься, но я стараюсь максимум времени уделять занятиям и, могу сказать с уверенностью, во втором альбоме результаты уже будут слышны. Совершенствовать свою технику, конечно же, нужно, тем более я весьма самокритичен, возможно даже слишком. Я думаю, что даже тем, кто уже добился много на сцене и выступает на широкую аудиторию, всё равно постоянно нужно оттачивать своё мастерство. Вокал — это такой инструмент, который нужно прокачивать всю жизнь. Это как со спортзалом, не ходишь месяц и всё, что ты там наработал за годы тренировок, бесследно исчезает. К мастерству Кипелова конечно же хотелось бы приблизиться, для меня вообще Кипелов – это эталон невероятных возможностей и чёткого, грамотного управления своим вокальным аппаратом. Я думаю, что путь к такому звучанию будет сложен и тернист, но в итоге возможно всё, если усердно над этим работать.

– На какой стадии находится в данный момент работа над вашим вторым альбомом и будет ли он чем-то отличаться от дебюта?

– Вся музыка готова, осталось записать вокал, так что в ближайшие два-три месяца второй альбом будет готов. Он, безусловно, отличается от дебютного и стилями музыки и, пожалуй, градусом мрачности тоже. По всем прогнозам, второй альбом будет более интересным и хардкорным.

– Можно ли уже какой-то небольшой спойлер по поводу готовящегося альбома? Какие персонажи будут там появляться в песнях, будут ли баллады и какие-то неожиданные треки?

– Конечно! В основу нескольких песен легли произведения Есенина и Гоголя. Появится такой персонаж как Есенинский «Черный человек», хотя он и будет слегка изменен. Также в альбоме будет присутствовать история из повести Гоголя «Вий», которая тоже будет представлена слушателю через призму нашего восприятия. Баллада, конечно же, будет, только мрачная, невеселая. Один неожиданный трек все же прозвучит. Он очень сильно будет выбиваться из общего настроения альбома, и в этом его главная прелесть!

– То есть теперь Ловец снов перейдёт от чистой мистики в сторону мистики литературной? Можно ли так сказать?

– Лишь частично. Возможно даже, что только во втором альбоме. Не хотелось бы слишком злоупотреблять литературой. Все-таки Ловец снов задумывался как мир, созданный на основе лишь собственных мистических идей. «Черный человек» и «Вий» просто настолько впечатляют, что их нельзя было не упомянуть, но я думаю, на этом мы и остановимся. Это Муза не та залетела, нашептала что-то не то, и вот так получилось, мы тут ни при чём, честно.

– Какого вопроса вы больше всего ждали сегодня от меня, но в итоге так и не услышали?

– Возможно, я ожидал вопроса о том, есть ли у меня музыкальное образование, но тут ответ был бы очень коротким и неинтересным – нет (улыбается).

– А нет ощущения, что музыкальное образование могло бы с чем-то помочь и облегчить какие-то моменты в плане написания и записи своей музыки? Не жалеете о том, что в своё время музыкальное образование не было получено?

– В плане написания музыки возможно какие-то моменты давались бы легче. Я пишу на слух, на чувствах и ощущениях, и, надеюсь, делаю это более-менее правильно с точки зрения существующих общепринятых музыкальных норм. Возможно, если бы я окончил музыкальную школу по гитаре, было бы совсем всё просто и с записью песен, но я не могу сказать, что сильно об этом жалею, я себя гитаристом никогда и не видел. А вот в плане вокала очень жалею, что такого образования у меня нет. Тем более, что сейчас приходится переучиваться, а это вдвойне сложнее, чем просто учиться с нуля.

– Ваши финальные слова и пожелания тем, кто нас читал и дочитал до конца?

– Благодарю за внимание и проявленный интерес, я очень надеюсь, что вы не заснули где-то на середине, и я смог хоть как-то более-менее интересно рассказать о Ловце снов и о себе. Всем читателям желаю лишь одного – жить полной жизнью, никогда не сдаваться, идти вперед к своей цели и добиваться ее несмотря ни на что

– На какой ноте и какими словами вы хотели бы закончить сегодняшнее интервью? Что могли бы пожелать тем, кому нравиться Ваша музыка?

– Благодарю лично Вас за возможность рассказать о своем проекте, за грамотно составленные вопросы, без которых я бы точно поплыл. Всем удачи! Благодарю за то, что наша музыка тронула ваши сердца, мы будем стараться делать для вас как можно больше интересных историй и кайфовых треков и, надеюсь, очень скоро увидимся на большой сцене, где вы сможете не только услышать, но и воочию увидеть тот мир, который мы для вас создаем и приоткрываем!

– Спасибо за интервью!

– Благодарю!

«Священный сибирский прогрессивный метал» Интервью с Евгением Цибулиным (Pleximents)

Томская группа Pleximents изначально была студийным проектом, который очень быстро получил статус международного и исполнял музыку на таком же высоком уровне. Их альбом “Tales Of Deception” изначально был выпущен в прошлом году с вокалом, а затем появился в сети и в переработанном инструментальном варианте, и именно в такой своей инкарнации стал у нас на ASTARTA лучшим релизом сентября 2024 года. У нас сейчас на связи Евгений Цибулин, лидер этого прогрессив-метал-трио из глубин заснеженной Сибири, и он подробно ответил на все мои многочисленные и дотошные вопросы, касающиеся деятельности Pleximents, чью музыку он сам называет священным сибирским прогрессивным металлом, а по ходу дела мы повспоминали о славных деньках времён его участия в Dehydrated и их совместном туре с поляками из Decapitated. Всё это и много разных других важных и прогрессивных мелочей в нашем сегодняшнем интервью с маэстро Евгением.

 – Доброго вечера, Евгений! Поздравляю с победой в нашем опросе! Как ощущения в этой связи, и насколько Вы горды своим новейшим инструментальным релизом?

–  Здравствуйте, Алексей! Спасибо большое за поздравления. Любая победа – это всегда очень приятно. Хочется творить ещё больше как для уже имеющейся аудитории, так и для новых слушателей.

–  Победа в опросе – это определённый индикатор признания и успешности, а как вы относитесь к успеху и признанию? Насколько это важно для человека, который выбрал в качестве своей музыкальной веры такой не слишком популярный и пользующийся успехом в чартах жанр как прогрессив?

– Честно говоря, я не очень позитивно отношусь к каким-либо голосованиям, но в этот раз решил просто действовать на удачу. Просто опубликовал пост о том, что инструментальная версия ЕР участвует в опросе и всё получилось само собой. За что спасибо подписчикам моего сообщества.

Что касается признания и успеха, то, я считаю, в этом есть потребность каждого музыканта или любого другого человека, желающего заниматься своим любимым делом и посвящать этому большую часть своего времени. Поэтому будь то прогрессив или другой жанр, признание и успех просто необходимы хотя бы просто для того, чтобы иметь возможность заниматься любимым делом.

– Как считаете, прогрессив в принципе может быть музыкой для массового слушателя? Можно ли и стоит ли к этому стремиться?

– В истории развития прогрессивного рока и метала уже есть немало примеров групп и артистов, которые популяризировали эти жанры до весьма высокого уровня. Поэтому можно смело сказать, что любая музыка может найти своего слушателя, но при должном желании создателя и исполнителя этой музыки. Ведь в современном мире музыкантам приходиться больше работать. И это касается не только создания новой музыки, но и её продвижения. Понимая это, можно популяризировать не только прогрессив, но и другие жанры. В то же время если не прилагать никаких усилий помимо творческой деятельности, то можно не думать о популярности даже в более доступных для широкого слушателя, жанрах.

– С какой целью вообще люди играют прогрессив и арт-рок? И в чём главное отличие данного жанра от всех других? Насколько сложнее и приятнее играть прогрессив, чем играть дэт-метал, например?

– Лично для меня прогрессив вызывает особый интерес потому, что здесь можно выйти за рамки одного жанра, а также раскрыть различные стороны своего творческого потенциала. Если посмотреть на вещи объективно, то в каждом жанре есть свои сложности. Если, например, говорить про дэт-метал, то это весьма техничная музыка, требующая от исполнителя определённых исполнительских способностей. В других жанрах свои особенности и, исходя из этого, следует простой вывод о том, что музыкант скорее выбирает свой жанр по зову сердца, нежели с помощью прагматичного расчёта.

– В 70-х группы вроде Yes были почти отшельниками на рок-сцене и очень сильно отличались по поведению и мировоззрению от среднестатистических рокеров, а насколько вы себя ощущаете такими пилигримами сейчас?

– Если в 70-х отличие тех или иных прогрессивных рокеров было явным и вынужденным, то мне кажется, в современных реалиях многие артисты не против получить статус "белой вороны" с целью "выделиться из толпы". Поэтому я пока не могу сказать, на сколько ощущаю себя пилигримом. Возможно, после живого выступления Pleximents я смогу оценить насколько мы как группа выделяемся на фоне остальных, и что нам это даёт или, наоборот, отнимает.

– А в какой момент было решено превратить Pleximents в полноценный концертирующий состав, перейдя из ранга «проекта» в статус полноценной группы?

–Если честно, то идея создания именно группы, а не проекта одного человека, зародилась ещё с самого начала существования Pleximents. На тот момент рядом не было тех, кто был готов был стать полноценны участником группы и уделять этому должное количество внимания и времени. Как только на горизонте появилась возможность сотрудничества с барабанщиком, я решил ей сразу воспользоваться. Похоже, это было не зря.

– Кто сейчас входит в состав Pleximents и за что в группе отвечает каждый из участников?

– В состав группы входит три человека. Это барабанщик по имени Глеб, басист Евгений, и я сам играю на гитаре и пою.

–  Как можно охарактеризовать каждого участника Pleximents? Какие вы?

– Могу сказать, что мы в чём-то разные, но в чём-то очень похожи. Например, с бас-гитаристом Евгением мы уже имеем большой опыт игры и работы вместе в группе Dehydrated. Именно с ним мы ездили в тот самый тур с группой Decapitated. У нас примерно одинаковые взгляды на вещи, связанные с музыкой и её продвижением. Барабанщик Глеб – это представитель современной молодёжи (улыбается). Ему всего 18 лет, но надо сказать, что он во многом отличается от своих сверстников, что помогает нам находить общий язык. Так же в нём бурлит энергия, которую он выплёскивает за барабанами. Все мы придерживаемся одной цели – делать качественную, интересную и в то же время доступную музыку в стиле Progressive Metal.

– В чём главное отличие группы от проекта, на Ваш взгляд, и как это осуществляется на практике в Pleximents?

– Когда группа обретает полноценный состав из участников, которых можно назвать единомышленниками, то в этом случае каждый старается внести свой вклад в развитие группы и достижения общей цели. Когда это проект одного человека, то сколько бы людей не работало бы с ним в команде, они всё равно будут приходить и уходить, а все идеи, задачи, цели, решения будут оставаться за «главой проекта». С одной стороны, это выглядит довольно удобно, но как человек испытавши всё на практике, могу сказать, что это очень сложно. Зачастую один человек просто не в состоянии охватить все аспекты как творческой деятельности, так и всего остального что необходимо для продвижения творчества.

– Насколько вы демократичны, когда дело доходит до сочинения материала? Все нынешние участники Pleximents принимают и будут принимать участие в работе над треками?

– Могу точно сказать, что я весьма демократичен в плане сочинения нового материала. На практике я уже не раз убедился в том, что когда разные участники группы приносят свои идеи, то результат становится лучше за счёт своей многогранности. Безусловно, большая часть идей рождается в моей голове и потом уже выносится на общее обсуждение, но я стараюсь больше инициировать творческий процесс, в котором мы все можем участвовать. На данный момент среди нас нет тех, кто хотел бы просто исполнять свои партии, написанные кем-то одним.

– Легко ли удаётся достичь единства и понимания в рабочих и творческих моментах? Бывает так, что приходится идти на компромисс?

– Абсолютно точно можно сказать, что в мире не существует ни одной музыкальной группы, в которой участники не идут на какие-либо компромиссы. Поэтому и у нас это бывает в тех или иных вопросах. Опыт и анализ горячих споров на разные темы внутри группы помогает избегать разногласий в будущем и даже за ранее предугадывать моменты, когда можно пойти на компромисс.

– Реальные репетиции у вас будут или станете взаимодействовать только удалённо и посредством интернета?

– С учётом того, что мы живём в одном городе, у нас не будет особых проблем встречаться на «реальных репетициях». Этим мы сейчас активно занимаемся.

– Как так вышло, что проект стал международным, и каким образом вы на себе ощущаете этот статус?

– По большому счёту проект не стал международным. Можно сказать, что это было дружественное сотрудничество музыкантов из недружественных (по политическому значению) стран (улыбается). Мне хотелось привлечь внимание к будущей музыке, и я решил обратиться к барабанщику из США, с которым меня познакомил другой американец, которому я давал интервью. Барабанщик предложил на роль бас-гитариста своего друга и так мы решили сделать совместный релиз.

– А что самое интересное и сложное в том, чтобы работать с гостевыми музыкантами из других стран? Как вы вообще пришли к идее такой коллаборации?

– Из сложности работы с музыкантами из других стран я бы выделил разницу в часовых поясах. Мало того, что все взрослые люди, у которых немало бытовых дел и вопросов, так ещё и большая разница во времени, которая так или иначе, немного тормозила процесс.
Идея такой коллаборации пришла весьма спонтанно. Однажды я давал интервью одному человеку из США. Интервью было в стиле подкаста. После интервью он познакомил меня с барабанщиком, по имени Брюс. И когда я решил записать ЕР “Tales of Deception”, я решил обратиться к нему. Брюс охотно согласился и тут же предложил своего друга Тима в качестве бас-гитариста. Тим одобрил эту идею, и мы устроили совместный видеозвонок. Всё обсудив мы решили начать что-то делать. Вот так всё и получилось.

– Насколько сложно быть международным проектом в условиях санкций и всего антироссийского ажиотажа последних лет?

– Именно про то, как быть международным проектом, я не могу сказать, потому что теперь я, наконец, нашёл единомышленников в своём окружении, но в конкретной ситуации по части записи ЕР, было проще договориться о творческом сотрудничестве с людьми, говорящими на другом языке и живущими на другом континенте, чем пытаться найти единомышленников вокруг себя. Не знаю, почему так вышло, но факт остаётся фактом. Всё прошло очень гладко и позитивно. Я очень благодарен этим двум американским джентльменам за проделанную работу, потому что то, на каком уровне и в какой обстановке они всё сделали, заслуживает большого уважения. С удовольствием поделюсь их именами. Это Тим Чимс – бас-гитара, Брюс Верметт – барабаны. Надеюсь, когда однажды Pleximents будет в туре по США, мы сможем встретиться и пообщаться вживую.

– Насколько вы интеллектуалы и интеллигенты? Можно ли сказать, например, что поиграть в шахматы для вас интереснее и предпочтительнее, чем слэмить на брутал-дэт-концерте?

– Я не могу назвать себя каким-то мега-интеллектуалом. Возможно, тот факт, что я по собственному желанию не употребляю алкогольные напитки, делает меня чуть более интеллигентным, но это далеко не повод для гордости. Что касается шахмат и слэма, то эти вещи можно легко совмещать в одном человеке. (улыбается) Я очень люблю играть в шахматы, парой я могу больше играть в эту игру, чем на гитаре. Но если говорить о дэт-метал концертах, то и на них я тоже недавно бывал. В слэм не попадал, потому что просто хотелось наслаждаться приятной музыкой. Поэтому если в городе случится концерт какой-то качественной метал группы, я с удовольствием схожу на такое мероприятие, отложив шахматную доску в сторону.

– А сибирский прогрессив имеет какие-то особые отличительные черты, как считаете? Как вам вообще живётся и работается в Сибири?

– Музыку Pleximents я называю Священным Сибирским прогрессивным металлом. (улыбается) На самом деле это всё только, как говорится, для «красного словца». В музыкальной истории есть много артистов, чьё происхождение влияет на их музыку. Лично я не особо склоняюсь к тому, что аура моего места проживания как-то особенно влияет непосредственно на музыкальный материал. У меня были эксперименты с добавлением женского народного вокала, что придало «фолковый налёт». Цель таких экспериментов – это показать, от куда я сам, и как я могу взаимодействовать с остальным миром, в том числе сотрудничать с музыкантами с других континентов.

Я считаю, что в современном мире местоположение артиста не играет решающей роли в его продвижении. Да, в таком небольшом городке, как Томск, сложнее найти музыкантов единомышленников, но далеко не факт, что это будет проще сделать в большом городе. Поэтому можно сказать, что нахождение в Сибири имеет свои плюсы и минусы. Я стараюсь концентрироваться на плюсах. (улыбается)

– А в какой момент пришла идея сделать инструментальную версию альбома и какими соображениями Вы руководствовались в данном случае?

– Изначально, во время создания ЕР "Tales of Deception" я не знал, каким в итоге будет релиз. Первый альбом Pleximents "The Maze Within" изначально имеет инструментальную основу, но каким будет этот ЕР изначально было не понятно даже мне. Позднее я стал понимать, что я хочу выпустить "вокальный вариант" в качестве основного.
Поскольку материал получился довольно насыщенным, я решил, что нужно сделать и инструментальную версию. Но я решил подойти к этому чуть более серьёзно, а не просто убрать из микса вокал и назвать это инструментальным релизом. Я решил дописать некоторые партии, кое-что поменял местами, в общем, сделал аранжировку всех вокальных композиций так, чтобы это были полноценные инструментальные композиции.

– Как бы вы описали свои ощущения по поводу инструментальной версии “Tales Of Deception” и от его оснащённого вокальными дорожками предшественника? Какое основное ощущение и эмоциональный настрой у каждого из этих альбомов?

– Поскольку обе версии ЕР создавались одним и тем же человеком и в записи принимали одни и те же музыканты, то можно сказать, что эмоциональный посыл каждой композиции примерно одинаковый. Разница может быть только в восприятии слушателем. Дело в том, что голос – это очень мощный инструмент, который способен передавать эмоции гораздо точнее, чем любой другой инструмент. Особенно в жанрах рок и метал. Поэтому, как мне показалось, вариант с вокалом может донести большую часть заложенной идеи, нежели инструментальная версия. Как я и говорил ранее, я старался сделать инструментальную версию каждой композиции, законченной и целостной, стараясь сохранить эмоции, которые были вложены изначально. Поэтому мне сложно говорить об ощущениях. Думаю, лучше узнать у слушателей.

Если говорить про эмоциональный настрой, то он не очень сильно отличается от основного настроя жанров тяжёлой музыки. В этой музыке есть настроение борьбы. В данном случае борьбы с обманом с целью очищения от различных догм и предрассудков.

– Как работалось над этим альбомом и насколько это всё было непросто?

– Не могу сказать, что это было просто. Ведь в современных реалиях самое сложное – это найти время для создания своей музыки. Самое интересное то, что музыканты из США тоже живут взрослой жизнью и у них множество различных забот, но у них нашлось время и желание принять участие в записи ЕР и сделать это на высоком уровне. Обычно с этим возникают проблемы, когда дело доходит до сотрудничества с музыкантами, живущими с тобой в одном городе или стране. В общим и целом основная сложность была найти свободное время для работы над композициями. Кстати, моё нахождение на больничном во время заболевания Covid-19 как ни странно сыграла в этом позитивную роль. У меня просто было время поиграть и записать основные идеи композиций.

– А откуда пришло название и почему “Tales Of Deception”? Почему это истории о лжи и обмане?

– Название ЕР родилось во время мозгового штурма с моим товарищем Глебом, который помогал мне составлять письма для зарубежных изданий. Мы пытались придумать названием для композиции «Hidden Instigator» и когда Глеб предложил “Tales of Deception” я буквально на физическом уровне почувствовал, что в этой фразе отражается концепция целого ЕР. Если обратиться к лирической составляющей, то в каждой композиции в той или иной мере описаны примеры обмана и предубеждений, под влияние которых попадает человек и принимает на веру не свои мысли, становясь заложником чужих идей.

– И своим альбомом вы хотели предостеречь людей от уловок разного рода обманщиков и мошенников?

– В текстах песен скорее отображается не мошенничество и обман в самом близком и понятном понимании этих понятий. Речь больше идёт о глобальных вещах, о предубеждениях, о выборе установок, которые влияют на жизнь человека и его взаимодействия с окружающей действительностью. И очень часто этот выбор он делает не сам, а под давлением мыслей других людей или СМИ.

– А самим вам доводилось становиться жертвой обмана? Альбом создавался из собственного горького опыта?

–  Во всём этом процессе я больше наблюдатель, чем участник. Лирическая составляющая альбома скорее создавалась не от лица жертвы обмана, а от лица человека, который смотрит на обманутых и беспокоится за будущее той реальности, в которой живёт.

– Не могу не поинтересоваться, что же вдохновило вас на трек “Stigmatized”, и о чём там идёт речь.

– Если говорить кратко, то речь идёт об осуждении того или иного человека по его происхождению, о том, что или кто влияет на наши убеждения и чьими идеями мы руководствуемся в принятии тех или иных решений по отношению к людям.

– Насколько часто у вас в треках проскакивает религиозная тематика, и вообще насколько серьёзно вы относитесь к тематике своих композиций, к названиям и текстам?

– Точно могу сказать, что религиозная тематика ни каким образом не затрагивается ни в музыке, ни в текстах. К текстам отношусь серьёзно и закладываю смысл, который отражает моё восприятие мира на данный момент. Мне нравится подходить к передаче смыла через мифические образы. Например, как это было в композиции «Hidden Instigator» или в четырёх частном опусе “Inside the Maze” на альбоме “The Maze Within”.

– А вообще откуда вы черпаете темы для своих треков и что вдохновляет на творчество?

– Вдохновение и идеи приходят с разных сторон. Например, в процессе игры на гитаре некоторые мелодии и риффы рождаются сами собой. Различные идеи приходят во время игры на классической гитаре и фортепиано. Вообще игра не на своём основном инструменте может служить большим источником новых идей. Иногда играя на своей работе в оркестре, удаётся подметить интересные идеи у других композиторов. Эти идеи могут резонировать с моими, и тогда я могу попробовать заимствовать у других композиций средства музыкальной выразительности для того, чтобы воспроизвести свои идеи. Что касается текстов, то в основном я отражаю свои мысли, которые есть на момент создания композиций, а на мысли могут влиять различные факторы как снаружи, так и внутри.

– Насколько для вас сейчас далёк материал Dehydrated, и с какими чувствами вспоминаете своё участие в этой группе?

– Несомненно, создание и участие в группе Dehydrated является неотъемлемой и весьма серьёзной частью моей музыкальной карьеры. Несмотря на то, что эта музыка гораздо тяжелее и брутальнее, чем то, что я создаю в данный момент, мы всегда старались сделать её интересной и вызывающей у слушателя разнообразные эмоции. С каждым годом подобный жанр от меня уходит всё дальше. Не потому что я перестал любить настолько тяжёлую музыку, а, наверное, потому что, стараюсь открывать для себя каких-то других исполнителей, другие жанры и у каждого стараюсь подчерпнуть что-то интересное. Зачастую музыканты, которые в прошлом играли тяжёлую музыку, а потом перешли к более спокойной, открещиваются от своего прошлого. Я не из тех. Наоборот горжусь тем, что был частью Dehydrated и рад тому опыту, который остался со мной на всю жизнь.

– А дали ли вам что-то в профессиональном плане совместные концерты с Decapitated и вообще стоит ли выводить эволюцию Pleximents оттуда и копать так глубоко?

– Стоит сказать, что Decapitated – это одна из моих любимых метал-групп не зависимо от жанра. Поэтому совместный тур с этой группой был как реализация маленькой, но всё же мечты (улыбается). Безусловно этот тур был очень ценным для всех нас в профессиональном плане. На протяжении почти двух недель мы находились в компании четырёх профессиональных коллективов из разных стран, видели и прочувствовали на себе как работает индустрия на более высоком уровне, общались и обменивались опытом с музыкантами. Безусловно, эволюция Pleximents стала возможной благодаря этим событиям. Ведь сейчас мы группа и помимо меня, среди бывших участников группы Dehydrated есть ещё и бас-гитарист Евгений, с которым мы теперь трудимся плечом к плечу на благо продвижения прогрессивного металла в массы. (улыбается).

– Что в самых ближайших планах?

– Поскольку формация, под названием Pleximents, наконец-то перешла из статуса проекта в статус полноценной группы, в ближайших планах создания как можно большего количества визуального контента именно от лица группы, увеличения количества подписчиков в профилях тех социальных сетей, развитием которых мы уделяем внимание и плавный переход к созданию материала для нового альбома.

– Ждать ли от Pleximents ещё инструментальных релизов, и над чем вы работаете в данный момент?

– Я думаю, конкретно инструментальных релизов стоит ждать, но если говорить о новом материале, то в данный момент происходит оживление забытого старого, но очень мощного, материала и попытки придать ему новые формы. Какими в итоге будут эта формы, пока сложно сказать.

– А как считаете, Pleximents и в частности “Tales Of Deception” это больше музыка для ума или для души?

– В основном вся музыка, являясь творческим проявлением, идёт из души. Разум же призван помогать в оформлении идей и доведении их до ушей и глаз аудитории. Поэтому я бы не относил “Tales Of Deception” к работе сугубо умственной. У всех разные подходы к творчеству. Мне нравится навороченные риффы, не «попсовые» гармонии и другие вещи, связанные с интеллектуальным подходом в музыке. Но первоочередное это всегда то, что приходит как бы «из ниоткуда», то есть из души.

– Можно ли немного приоткрыть завесу тайны и рассказать о концепции готовящегося релиза и о том, каким он будет?

– На самом деле никакой тайны нет. Мы хотим сделать именно альбом, а не кучку разрозненных синглов. Поскольку мы играем прогрессивный метал, это опять заставляет искать новые идеи для концепции. Но как бы там ни было, скорее всего, эти идеи опять придут из окружающей нас действительности.

– Что вы думаете о гостевых соло, и с какими чувствами сами выступаете в роли гостевого соло-гитариста для других групп, как случилось совсем недавно?

– Я очень люблю записывать гостевые соло для разных коллективов. Это всегда шанс проявить себя немного по-новому, но в тоже время внести частичку себя в композицию другого исполнителя. В 2024-ом году я записал соло для группы ОБЕ-РЕК, чем несомненно горжусь. Было очень приятно работать с группой такого уровня. Так же я записал не только соло, но и все инструменты и даже сделал продакшн альбома одного уже опытного, но начинающего свой творческий путь в новом амплуа, артиста. Надеюсь, в ближайшем будущем смогу больше об этом рассказать.

– Какого вопроса вы больше всего ждали сегодня от меня, но в итоге так и не услышали?

– Наверное, о моих планах, о статусе проекта и его продвижении. Но я сам уже написал несколько раз о том, что Pleximents  теперь настоящая группа с официальным составом. (улыбается)

– Ваши финальные слова и пожелания тем, кто нас сегодня читал?

– Я желаю читателям новой интересной и приятной музыки, открытий для себя новых ярких артистов и надеюсь, что Pleximennts может стать одним из них.

– Спасибо за интервью!

«Любить и взращивать искусство внутри себя» Интервью с The Lost Lenore

Если вам давно хотелось вкусить самой настоящей готики с той самой, ни с чем не сравнимой мрачноватой таинственностью в текстах, то сейчас самый подходящий для этого момент! Александра Барахоева в компании с музыкантами The World Within Йони Теппо и Вячеславом Степашиным, а также с Александрой Лыковой на вокале представляют дебютный трек своего совместного проекта The Lost Lenore, и это действительно отменный готик-метал в лучших традициях Tristania, Эдгара По и Лавкрафта. Не случайно имя проекту дала Ленор, известная нам по классике Эдгара Аллана По, но не обольщайтесь – всё далеко не так просто с The Lost Lenore, а участники коллектива даже допускают r’n’b под эгидой своего совместного музыкального фрегата. Всё остальное – ждёт вас чуть ниже в том тексте, что виднеется внизу, и мы с Эдгаром и Ленор приглашаем вас вспомнить легендарного “Ворона”, давно ставшего эталоном goth-жанра. 

– Доброго вечера, The Lost Lenore! Как считаете, с чего лучше начать разговор о Вашем проекте The Lost Lenore и какими словами начать это интервью?

Александра Лыкова: Я думаю, что начать наше интервью можно с нашего приветствия с вами! Добрый вечер! Спасибо, что обратили внимание на наш проект и проявили желание его осветить.

– Я правильно понимаю, что Ваш проект – это оазис первоклассной классической готики и ответ на искания тех, кто давно не находил ничего подобного среди музыкальных новинок?

Александра Лыкова: Я бы сказала, что проект, безусловно, стремится предложить слушателям что-то выделяющееся на фоне современной музыкальной сцены, и, возможно, восполнить некий пробел в области классического вокала. Однако, мне кажется, будет правильнее адресовать все дальнейшие вопросы, касающиеся концепции, вдохновения и авторского замысла, Саше, создателю этой песни. Она лучше всех сможет рассказать о том, что она хотела донести, и какие идеи лежат в основе этого произведения. Я, как исполнитель, видела свою задачу в том, чтобы максимально точно и искренне передать ее замысел голосом и эмоциями.

Александра Барахоева: Приятно, что вы причислили песню к ряду первоклассных представителей жанра. Вы поняли всё верно, давно хотелось написать что-то готическое.

– Что вдохновляет Вас на творчество, какую музыку и литературу Вы любите и с чего собственно началась история The Lost Lenore?

Александра Барахоева: Я могу долго говорить о любимых музыкальных и литературных произведениях. В последнее время запали в душу песни группы Ghost, я буквально влюблена в их органные партии, а также больше года вдохновляюсь разноплановым творчеством исполнителя Devin Townsend. Мне очень нравится, когда музыканты пишут разную по стилю музыку и не скованы рамками одного жанра.

Если говорить о вдохновении, то больше всего вдохновляет на собственное творчество – сочинения людей, которые ни на одну голову выше. В последнее время стараюсь учиться у великих, т.к сама играю на клавишных, анализ гармонии фортепианных партий произведений, например, Шопена или Грига, бывает крайне полезен.

– Как так вышло, что в названии у вас оказалась Ленор Эдгара По? (это ведь она имеется в виду?) И нет ли тут подспудного намёка на ваш стиль посредством ассоциации с треком Tristania “My Lost Lenore”?

Александра Барахоева: Конечно, имеется в виду Ленор Эдгара Алана По, вообще псевдоним был придуман после того, как началась работа над песней. В какой-то момент во время очередного прослушивания песни ухо зацепилось за имя Ленор, вследствие чего было принято решение так назвать себя.

– Вам тоже нравился в детстве одноимённый мультипликационный сериал про Мёртвую девочку Ленор, созданный по мотивам творчества Эдгара По? Стоит ли называть его в списке инспираций, благодаря которым в итоге появился Ваш проект?

Александра Барахоева: Я смотрела давным-давно этот мультфильм, помню его прикольный стиль рисовки! Может, конечно, на подсознание повлиял просмотр мультфильма, но не более того.

– А что думаете о ранней Tristania и насколько вам близко именно вот такое понимание готик-металла?

Александра Барахоева: Скажу, что у группы очень атмосферная музыка, при прослушивании представляю себя грациозной готессой, прогуливающейся по средневековому, каменному замку.

– Как бы вы описали суть и смысл философии готик-металла? Как вы её понимаете?

Александра Барахоева: Я не являюсь отъявленной фанаткой готического металла, мне могут нравиться отдельные песни жанра, в том числе и группы Tristania. Прозвучит банально, но для меня готика в целом – это про эстетику: эстетический страх, мурашки по телу, лёгкий испуг и предвкушение появления мистического силуэта у двери. В музыке так же, как я чувствую, это соблюдается.

– А в чём философия The Lost Lenore и творческое кредо вашей группы?

Александра Барахоева:  Если честно, я никогда раннее не формулировала для своей музыки никакой философии, не знаю, хорошо это или плохо. Просто я люблю музыку, не могу её не сочинять, не знаю, многим ли она откликается, но если хотя бы одному человеку понравится результат творчества, значит - всё не зря. Если задуматься, то главное – любить и взращивать искусство внутри себя.

– Трек “Ворон” тоже навеян стихотворением Эдгара Алана?

Александра Барахоева: Да, конечно!

– Присутствует ли ощущение, что дух самого великого По участвовал в записи “Raven” и помогал вам в работе?

Александра Барахоева: Не думаю и надеюсь, что Эдгар Аллан По в гробу не завертелся.

– А вообще в какой атмосфере работали над синглом и на что это было похоже? Насколько всё было легко и естественно?

Александра Барахоева: Лично я себя ощущала, как внимательная ученица, потому что на моих глазах товарищи высказывали свежие идеи и мысли, открывая что-то новое для меня, но этот факт никак не мешал процессу быть лёгким, а атмосфере –  дружественной.

Мне очень нравилось то, сколько было внесено правок и реализовано идей.

– Как вы относитесь к мистике и верите ли в возможность общения с душами умерших?

Александра Барахоева: Не верю, но хочу верить.

– Как думаете, насколько ваш “Raven” получился мистичным?

Александра Барахоева: Судить только слушателям.

– А сами часто слушаете свой трек?

Александра Барахоева: Раз десять послушала точно с момента его выхода.

– Можете назвать хотя бы одну причину, по которой каждому стоило бы обязательно услышать “Raven”?

Александра Барахоева: Возможно, прослушивание данной композиции вдохновит слушателя расширить горизонты знаний и прочитать сборник стихотворений Э.А. По или ознакомиться с представителями жанра готического металла.

– Какой основной посыл вашего “Ворона” и о чём идёт речь в данной композиции?

Александра Барахоева: Пусть каждый поймёт сам, не люблю решать за людей, что им понимать.

– Насколько “Raven” это коллективная работа и дорабатывался ли изначальный вариант композиции?

Александра Барахоева: Это именно коллективная работа. Вариант изначальный дорабатывался множество раз, каждый участник внёс огромный вклад и своё видение, не было ни одной встречи, на которой бы не внесли важные правки, здорово меняющие композицию

– Что было самым сложным в работе над “Raven”?

Александра Барахоева: Это моя первая песня, и как множество новичков, я не понимала ни этапы работы, ни какими программами пользоваться. Много знаний пришло по ходу написания песни. Если бы не Вячеслав Степашин и его участие, как наставника и преподавателя по созданию музыки, я бы выпустила первую песню через много лет, а именно – никогда.

– Есть ощущение, что со следующим треком всё будет легче и понятнее, что результат будет ещё лучше?

Александра Барахоева: Я в этом убеждена.

 – Нравятся ли Вам какие-то другие группы, чьё творчество инспирировано Эдгаром По? Может быть, даже считаете какие-то из них родственными себе?

Александра Барахоева: Увы, таких нет.

– Как вы определяете для себя концепцию The Lost Lenore и какую музыку планируете исполнять в  рамках данного коллектива?

Александра Барахоева: Разную, не люблю сидеть в рамках одного жанра! (улыбается)

– То есть от The Lost Lenore не стоит ждать только готических историй и только Эдгара По? А к каким ещё темам и авторам вам было бы интересно обращаться в своём творчестве?

Александра Барахоева: Отвечая на первую часть вопроса скажу, что мне интересно работать с разными жанрами и их симбиозами, это же касается и тем.

–The Lost Lenore это именно группа с постоянным составом или всё-таки проект?

Александра Барахоева: На данный момент всё-таки проект.

– Кто на данный момент входит в состав The Lost Lenore и отвечает за инструментал?

Александра Барахоева: На данный момент это я, Александра Лыкова, Вячеслав Степашин и Йони Тепло. За инструментал отвечаем я и Вячеслав. Я буквально в восторге от сыгранных Славой гитарных партий и от сочиненного им соло.

– Как Вы встретили музыкантов The World Within Йони Теппо и Вячеслава Степашина и как так вышло, что вы пришли к идее сделать что-то вместе?

Александра Барахоева: Славу я встретила, придя на его мастер-класс по созданию музыки, я узнала про его курс по производству музыки, результат – это готовая песня. Я решила пойти к нему учиться. Далее, когда пришла в голову мысль вставить экстрим-вокал в песню, мы начали искать вокалиста. У Вячеслава большой опыт и он работал с большим числом музыкантов. Он предложил кандидатуры своих товарищей, и я выбрала Йони Тепло.

– На какой стадии работы над синглом пришла идея пригласить Александру Лыкову?

Александра Барахоева: Мы со Славой искали вокал и подумали про Сашу. К счастью, она согласилась. Её голос гармонично вписался в атмосферу песни.

– Планируется ли расширение состава музыкантов The Lost Lenore и насколько вероятно, что Александра станет постоянным участником коллектива или ещё раз поучаствует в записи ваших релизов?

Александра Барахоева: Я буду рада, если Саша станет постоянной вокалисткой проекта. Если ей понравятся следующие песни, разумеется.

Я очень хочу вовлечь в своё творчество людей, которые бы разделяли мои вкусы и с которыми совместно можно бы было творить.

Александра Лыкова: Конечно, я бы хотела принимать участие в записи и других песен Саши, если это будет уместно.

– Что в самых ближайших планах и есть ли уже какие-то наработки для очередного сингла The Lost Lenore?

Александра Барахоева: Безусловно, да, но, вероятно, придётся сильно выйти за рамки готического рока

– Композиции The Lost Lenore будут только на английском или возможно также появление русскоязычных вариантов?

Александра Барахоева: Песни на русском точно будут. Я планирую выпустить две-три песни на родном языке.

– Планируются ли концерты The Lost Lenore?

Александра Барахоева: Да, но сперва надо написать материал.

– А как обстоит дело с планами по поводу клипов? Эстетика Эдгара По достаточно сильно завязана на такую, достаточно специфичную визуальность, нет ли желания попытаться всё это воплотить и реализовать в клипе?

Александра Барахоева: Было бы здорово, думаю, рано или поздно наши тёмно-фентезийные идеи будут воплощены в форме клипа.

– Вопрос к Александре Лыковой: у Вас есть сольный проект Alexandra Lykova. Расскажите о нем. Планируется ли новая музыка?

Александра Лыкова: Да, я сейчас работаю над новой песней “Стану сильнее”, скоро она будет готова и выпущена. Мой стиль сильно отличается от Сашиного, моя песня ближе к драматичной попсовой,  но уверена, что у каждой музыки всегда есть свой слушатель, какого бы стиля и жанра она не была. Поэтому я, конечно, приглашаю заранее и тех, кому запал в душу трек “Raven”, но пойму и не буду осуждать, если вы мне скажете, что это “не ваше” (хи-хи-хи). В планах также создавать музыку в r&b, очень нравится этот жанр в музыке.

– А на какие эксперименты вы все готовы идти в рамках The Lost Lenore и насколько вероятно, что когда-нибудь под логотипом проекта появлятся r’n’b-треки?

Александра Барахоева: Не исключено, что под логотипом проекта появятся r’n’b-треки, я люблю экспериментировать, пускай жанровая неопределённость имеет свои подводные камни – меня это не пугает. Что касаемо экспериментов, то я бы с радостью находила любопытные и неожиданные сочетания инструментов.

– Ваши финальные слова тем, кто нас сегодня читал и дочитал это интервью до конца?

Александра Барахоева: Любите, творите, действуйте и, цитируя классиков: "Никогда ничего не бойтесь". Спасибо за внимание и интерес!

Александра Лыкова: Всем, кто дочитал до конца – огромное спасибо за ваше внимание! Надеюсь, нам удалось заинтересовать вас проектом The Lost Lenore и нашей песней “Raven”. Слушайте, делитесь своими впечатлениями, поддерживайте Сашу и её творчество! А я, в свою очередь, всегда открыта к новым интересным музыкальным коллаборациям (подмигивает).

– Спасибо за интервью!

«Нейросети – просто инструмент, который можно использовать очень по-разному!» Интервью с ПолурAIспад

Мы долго сомневались по поводу рецензирования музыки, созданной при помощи искусственного интеллекта, старательно обходили подобные проекты, но затем это всё-таки произошло, и рецензия на ИИ-проект у нас появилась. Затем всё произошло ещё раз и появилась ещё одна рецензия, а в воздухе появилось стойкое ощущение, что пришло время прояснить некоторые моменты, связанные с использованием нейросетей современными музыкантами, в чём нам любезно согласились помочь участники сетевого проекта ПолурAIспад и большие энтузиасты всей этой темы. Авторы подробно и исчерпывающе ответили на все наши дотошные вопросы, а их двойной альбом после прочтения данного вопросно-ответного опуса, я уверен, предстанет перед вами в совершенно ином свете.  Интервью получилось искреннее и познавательное, а меня просто покорила живительная убеждённость наших сегодняшних респондентов, которая, вероятно, сподвигнет кого-то из наших читателей пересмотреть своё отношение к AI-творчеству и к подобным музыкальным коллективом. Ну что ж, начинаем!

 – Доброго вечера, Юрий и Константин! Как и с чего началось ваше знакомство с нейросетями, и почему это показалось Вам интересным?

Юрий: Добрый вечер! Если говорить о музыкальных нейросетях, то я следил за новостями об их потенциальном появлении и начал тестировать ещё с первых доступных публичных версий. Но изначально я ожидал, что это будет нечто сравнимое с синтезаторм АНС и идеями саундтрека «Соляриса» Тарковского. Другой звук, пишущийся по другим правилам. В АНС это были линзы и зеркала, здесь – процессорные мощности.

– Сразу ли у Вас появилось желание использовать искусственный интеллект и прибегать к его помощи для собственного творчества или какое-то время Вы относились к нему со скепсисом?

Юрий: Когда стало понятно, что ИИ – музыка пошла по пути освоения всей написанной человеком музыки, её комбинаторики и создания своей аналогичной, то казалось, что данная концепция просто «не взлетит» или «взлетит» лет через 10-15. Я недооценил скорость прогресса

– Какие нейросети Вы пробовали и на какой в итоге остановились?

Юрий: Вообще на сегодняшний день существуют только две нейросетевые модели – это Suno и Udio. Если вкратце – Udio я воспринимаю как программу для развития своих музыкальных набросков, компаньона по нестандартным решениям, которые затем можно использовать в Suno для создания финальных версий песен. Хотя в последняя время и последняя стало справляться лучше. А Костя расскажет более подробно, в том числе и про главную «фишку» и «проклятие» Udio.

Константин: Я начал интересоваться ИИ-музыкой с Udio. Впервые я попробовал сделать для себя композицию с голосом Бориса Гребенщикова, вступлением в стиле данжн-синт и прог-роковыми элементами. Это получилось довольно качественно и креативно, и тот факт, что Udio генерирует музыку полуминутными отрывками, позволяет довольно интересно сочетать жанры. Но при большей музыкальной креативности проблема Udio состоит, во-первых, в качестве звука, во-вторых, в более явных заимствованиях голосов в версии 1.0. А последующие версии, мне кажется, строго менее интересны, чем Suno.

– А с чего вообще началась история Вашего проекта и в какой момент он начал называться ПолурАIспад? Откуда такая деструктивность распада уже на уровне названия?

Юрий: Я позволю немного изменить логику этого вопроса и рассказать о том, как появился именно этот проект. Всю вторую половину 2023 года я плотно занимался экспериментами с музыкой в нейросетях, и уже к концу года стало выходить то, что можно назвать «рыбой» песни. И этот процесс привел к тому, что мой дом покинул страшный зверь «неписун» – за 4 года до этого я не написал ни одного нового текста, ни одного фрагмента мелодии в миди или garage band. А тут обнаружил, что всё чаще и чаще открываю заметки, чтобы набросать какие-то строчки. А тут еще нейросети получили возможность развивать загруженный в них музыкальный фрагмент, и я стал экспереминтировать и со своими музыкальными набросками в midi.

Костя занимался тем же самым, но параллельно и независимо. Но к началу весны 2024 года количество и качество демок и «рыбок» было таким, что появилась идея это каким-то образом опубликовать. Но я откровенно не решался. Пусть это и во многом авторский материал, переработанный нейросетью, но я не верил, что у меня хватит сил, энергии, а главное, смелости выпустить всё это в свет. И тут очень важную роль сыграл Костя. Он дал нужный пинок и стал фактически саунд-продюссером проекта и соавтором ряда песен. Так и появилась идея выпустить альбом и предваряющий его ЕР с песнями, недотягивающими до альбомного уровня, но позволяющими заявить о проекте. А вот про название и деструктивизм поговорим далее.

– То есть ПолурАIспад на данный момент это дуэт, где царят полная демократия и взаимопонимание?

Юрий: Да. И еще очень часто царит прокрастинация и обмен свежими мемами.

Константин: Юра –  бесспорно, лидер проекта, поскольку ПолурAIспад основан на его текстах, и большую часть музыкальной работы выполняет он. Я, в свою очередь, вступаю в обсуждение, подбрасываю стилистические и аранжировочные идеи или возможные решения. Плюс, мне кажется, любому творческому человеку на пользу, если кто-то иногда может сказать ему "нет, так не пойдёт, надо переделывать", а в других случаях – "не надо изобретать велосипед, эта версия достаточно хороша". У нас неоднократно бывали и те, и другие случаи.

– Планируете ли расширение состава и вообще, насколько это вам нужно и необходимо в текущей ситуации?

Юрий: В ситуации именно студийного проекта об этом даже не думалось. Но если появится человек с гениальными идеями, готовый работать в том же ключе – почему бы и нет. А вообще чаще всего мы говорим о человеке, который был бы «чистым ухом» –  отслушивал готовый материал перед релизом со стороны

– Какие вехи в истории ПолурAIспад и факты из истории обязательно нужно знать, чтобы понять и адекватно воспринимать Ваше творчество?

Юрий: Ну вот тут как раз поговорим и про название. ПолурAIспад – это название текущего проекта. А началось всё 23 года назад когда мы с моим однокурсником по Тимирязевской академии Славой Тювиным решили создать рок-группу (по-моему это самое естественное и главное желание для 17-летних подростков, а всё остальное – вторично). И вот эта группа называлась Полураспад. Мы месяца полтора не могли придумать название, всё казалось не то, а потом ночью на кухне мне пришло в голову это слово и… сразу да. Начинали с акустической гитары и тамбурина, потом добавили синтезатор Yamaha, писали незамысловатые песни, играли их для друзей в общагах и на квартирах, и постепенно люди стали приходить просто нас послушать. У нас получалось сочинять одновременно и по-разному и в то же время в едином стиле.

Потом даже появился условный электрический состав, который, правда, собирался раз 5 или 6 в репетиционных комнатах. Вероятно, уже имея какую-никакую аудиторию, мы могли бы дорасти до группы, которая периодически играла в маленьких клубах, имела свое микроядро поклонников и, может быть, даже записала диск. Но таких как мы начинающих тысячи и тысячи, а до конца дело доходит у единиц. Вот и нам помешало то ли подростковое раздолбайство, то ли то, что мы не смогли воспринять всерьёз всё, что делаем. А может, сказалось название. (Как вы яхту назовёте….). Года с 2006 мы практически прекратили сочинять что-то совместно, встречались изредка, но всегда в эти встречи пытались что-то придумать. В конце нулевых – начале десятых годов я с очень переменным успехом пытался петь и писать песни для пары групп, мы даже периодически выступали с ними в тех самых маленьких клубах.

В один из периодов к одной из этих групп присоединился и Слава. Но мне было уже 27, появилась действительно стабильная и прибыльная работа, сил и времени на музыку оставалось всё меньше. С 2014 года я практически нигде не играл, только писал музыкальные наброски да тексты в стол. Пару раз отдавал свои песни другим группам, паре групп помогал с менеджментом и продвижением. Слава тоже пошел по этому пути. В 2017 году Слава умер. Что удивительно печально, за месяц до его смерти мы решили попробовать ещё раз, привлекли пару знакомых и начали репетировать. Видимо опять сказалась карма названия. Ещё в конце 2016 я с помощью знакомых музыкантов записал сингл, но даже не думал о его продвижении и дальше моей стены во Вконтакте он не пошел. К моменту своего знакомства с нейросетями я подошёл, как говорили Ильф и Петров, в последнем приступе молодости.

С одной стороны, было очень много действительно неплохих наработок, с другой – я понимал, что «ну какая уже группа, я уже просрал то время, когда её можно было создавать, профессионально учиться вокалу и тому подобное. А что было дальше – я рассказал выше. Честно говоря, я был не уверен, смогу ли довести и этот альбом до конца, не надоест ли всё это на полпути, не будет ли очередной бессмысленной затеей. Внезапно оказалось, что нет. И что самое важное, я много лет не мог найти людей, с которыми мне будет комфортно сочинять что-то вместе и, понимая, что сам не смогу полноценно играть на музыкальном инструменте, не понимал как это реализовать «в соло». Просто электронная музыка у меня получалось простой и скучной. А тут появились и Костя, и инструмент, и главное – я снова начал что-то сочинять

– С какими мыслями и с какими настроениями создавались первые треки, и в какой момент начала вырисовываться концепция Вашего двухчастного альбома?

Юрий: Вообще изначально этот альбом должен был стать компиляцией того (по моему мнению) лучшего, что я написал за свою жизнь. Но в процессе работы над ним стало очевидно, что вырисовывается единая концепция. Я был воспитан на музыке 70-х – 80-х годов, и для меня альбом – это всегда не просто песни, но и какая-то общая идея. Так изменился и первично задуманный сет-лист и написались новые песни «под этот альбом». Получалось 16 песен. А сегодня – это слишком много для альбома, к тому же крайне экспериментального. Люди уже привыкли к форматам ЕР, и большие произведения себе могут позволить мэтры. Мне же хотелось, чтобы альбом максимально расслышали. Тогда я решил разделить песни на 2 блока и добавить смысловую связку из «каверов» на Северянина и Маяковского, которые своими стихотворениями в 1915-1916 годах устроили то, что сейчас называется «Баттл-рэп»).

– А почему именно этот баттл и Северянин с Маяковским? Чем он так приглянулся и заинтересовал, да ещё в итоге и увязался концептуально с треками готовящегося альбома?

Юрий: Скажу общо, я вижу исторические параллели между «теми» и «сегодняшними» временами. А ещё с подросткового возраста безумно люблю акмеизм и футуризм в русской поэзии.

– Какими тремя словами Вы бы описали свой двухчастный альбом и каждую из этих частей?

Юрий: Я ограничусь описанием частей

1 часть: Путешествие, одиночество, разрушение

2 часть: Безысходность, борьба, надежда

– Нейросеть вообще способна хулиганить? Как Вы впервые пришли к определению нейропанк?

Юрий: Сейчас мы дошли до такого уровня развития технологий, что сами разработчики иногда не понимают, что «в голове» у нейросети. Я не думаю, что она действительно «хулиганит» осознанно, скорее, просто в процессе перебирания вариантов ей кажется, что так лучше. Но да, порой при создании песен она либо совершенно плюёт на загруженную тобой мелодию или заданные настройки и «творит» что-то иное. Иногда совершенно неслушабельное, иногда крайне необычное. Один раз было так, что она самостоятельно изменила строчку в заданном тексте, «спев» откровенную, но осмысленную пошлятину. Под термином нейропанк (я его отношу как раз к тому предальбомному ЕР) я понимаю всё же то, что песни в нём были музыкально сделаны именно в ключе панк-рока. Но если рассматривать панк как идеологию, как «пощёчину общественному вкусу» и «я всегда буду против», то осознанное и вдумчивое использование искуственного интеллекта для создания музыки, открытое признание того, что ты создаешь свои песни при помощи ИИ, когда мы находимся на стадии общемировой дискуссии об ИИ вообще – это самый настоящий панк. Панковее некуда.

Константин: Да, безусловно, ИИ умеет "смотреть" на сочетание промпта и текста под каким-то углом, который человеку иногда кажется абсурдным. Иногда этот абсурд может быть крайне интересным и абсолютно необходимым. Песню "Клоуны возвращаются" без него мы решить, к примеру, никак не могли. Припев, напрямую взятый из известной серии "Масяни" про русский панк, должен был быть грязным, но песня должна была быть намного креативнее обычного панка. Получилось довольно парадоксальное сочетание панка, альтернативного рока и симфонического прог-рока.

На будущем альбоме есть одна композиция, где ИИ просто не спел последнее слово в песне на одно известное стихотворение – и это изменение настолько фундаментально влияет на её восприятие и усиливает страшную силу текста, что мы решили его сохранить. Сомневаюсь, что мы бы придумали (и решились) сознательно так обойтись с классикой.

– Прибегаете ли Вы к помощи ИИ при написании текстов и вообще можно ли доверять такое тонкое и важное дело нейросетям?

Юрий: Нет, не прибегаю и не планирую. Во-первых, использование ИИ для меня не самоцель, а просто один из инструментов для создания песен. Во-вторых (процитирую классика) «в России (и СНГ) все поэты – рок-артисты». Я пишу тексты песен не для заполнения вокальных линий, а выражаю в них свои идеи и мысли. И в рамках ПолурAIспада интересно именно такое развитие. Что же касается о написании стихов нейросетью, то, по-моему мнению, для создания стихотворения, текста песни, да и любого литературного произведения нужен не только опыт поколений, но и собственные мысли, идея, которую ты хочешь высказать этим произведением. Смысл может быть поверхностным, "глубоким", говорить можно о любви, дружбе, истории, политике. Но: что бы человек ни писал и ни говорил, он всегда понимает, о чём он. С музыкой всё не совсем так. Да, мы стараемся заложить идеи в музыкальные произведения, но без слов это будут просто хорошие или плохие гармонические колебания, цепляющие или нет, создающие определенное настроение. Но итог один: без либретто нет балета. (улыбается)

Нейросети на сегодняшний день могут быть накормлены стихами и текстами песен известных и не очень поэтов и так же как с музыкой, будут комбинировать. Но если комбинация нот приводит к хорошей мелодии часто, то собрать слова в структуру гораздо сложнее. Если просто подражать и использовать базу стихов, получится или пародия или графомания. Вряд ли такие нейросетевые стихи будут читаться взахлеб. А вот с текстами песен: можно делать что-то посредственное, дабы просто рисовать вокальную линию, вероятно, что-то получится для простеньких песен. И то скорее на английском языке.

Избавиться от стигмы текстоцентричности или как минимум равнозначности текста и музыки русскоязычная сцена не сможет никогда. Таков путь. При огромном количестве групп, играющих хорошую, крутую музыку, люди ходят на их концерты и чтобы послушать музыку, и чтобы попеть и вслушаться в слова. И хитом песня с плохим текстом станет вряд ли. А подражание мэтрам в текстах так и останется подражанием.

Очень вероятно, что через несколько лет «робот сможет написать стихи». Более того, уже есть проекты, где используются нейросетевые тексты. И есть уже очень давно (вспомним «Нейронную оборону», а это 2016 год). Ни в коем случае не осуждаю, но это не мой путь.

– А в каком процентном соотношении на Вашем альбоме находится человеческое и нейросетевое? В чём вообще в данном случае роль и функция человека?

Юрий: Я думаю, тут всё понятно из предыдущих ответов. Нейросеть служит для создания или развития моих существующих мелодий и (пока) синтеза голоса. Написание текста песни, а теперь уже и мелодической «рыбки», создание сотен и тысяч (я серьезно) фрагментов песни, компиляция их в единую, разбор на дорожки, чистка, мастеринг, добавление нужных звуков и шумов – это работа человека. Резюмирую ещё раз: нейросеть – это просто инструмент, который «разукрашивает» то, что нами придумано. В рамках ПолурAIспада это так и только так.

– Но вы допускаете, что можно идти и ещё дальше, доверяя нейросетям написание текстов, больше отдавая им на откуп в плане создания музыки, аранжировок и мелодий? Можете вообще указать ту грань, где взаимодействие с нейросетью перестанет быть творчеством и превратится в нечто бездушное и автоматическое?

Юрий: В рамках этого проекта – нет, не считаю нужным такие «откупы». А в общем вокруг таких экспериментов масса. Грань.... ну наверное, когда ты включаешь программу и нажимаешь одну кнопку: «сгенерируй текст и музыку» и не прослушивая отправляешь готовое… хоть другу, хоть на стриминг. Это глупо, это использование потрясающего инструмента не по делу, это чёрт побери, неэкологично (я тут еще напомню, что каждый запрос к серверу – это расход электроэнергии). Одним словом, это «попса» в нейросегменте.

Константин: Делать это, безусловно, можно. Но зачем? Нам интересна реализация заложенных в музыку смыслов и образов путём подбора нужного музыкального решения. Если и смыслы, и решение будет закладывать ИИ - это в лучшем случае будет опыт, о котором мы уже сказали ("смотрите, как этот медведь интересно танцует с балалайкой"), в худшем - халтура. Я мог бы представить себе такой себе "ПолурAIспад наоборот" - группу, в которой талантливые музыканты натренировали бы нейронку, чтобы она писала им тексты песен под музыку этой группы. Это, вероятно, тоже было бы интересно, в отличие от полностью сгенерированного творчества.

Тем не менее, мы, к примеру, добавили на обе части альбома по одной инструментальной композиции. О чём довольно долго спорили, именно потому что степень человеческого участия тогда сильно снижается. Но эти инструменталки были нужны в структуре альбомов.

– Сейчас часто можно услышать «у нейросетевого творчества нет души» или, наоборот, «такая душевная песня, никогда бы не подумал, что она создана нейросетью». А как вам кажется, способна ли нейросеть на творчество с душой и есть ли душа у ИИ?

Юрий: «Души» скорее всего нет ни у одного музыкального инструмента, ни у одного музыкального редактора, да вообще ни у одного предмета или программы. Всё зависит не от ИИ, а от человека, который сидит «за пультом». От того, как и что он умеет создавать в нейросетях, от его музыкального вкуса зависит то, что он выберет для представления миру. Поэтому и такие полярные мнения

Константин: Мы знаем, что в истории, к примеру, хватало людей, которые считали, что у предметов, частично или полностью произведённые фабричным способом, или у печатных книг "нет души". Или музыкантов, считавших, что у аппаратных синтезаторов "нет души". А социолог и философ Теодор Адорно, к примеру, считал, что звукозапись и трансляция музыки на радио приводит к созданию массового общества и идёт на пользу капиталистической и политической элите.

Так вот, нейросети – это, в конечном итоге, инструмент, который можно использовать по-разному. Кроме нашей музыки, я встречал уже несколько композиций, частично созданных ИИ (тут я сошлюсь на проект "НейроБГ"), которые лично я сохранил в свой плейлист и которые вызывают у меня не меньше эмоций, чем хорошие песни, записанные настоящими музыкантами. Я предполагаю, однако, что такого результата маловероятно добиться, если предоставить ИИ сгенерировать случайные текст и музыку (или даже только музыку) на заданную тему. Как Юра уже сказал, чтобы создать хороший вариант одной песни, нужно провести очень много времени и прослушать очень много плохих вариантов.

 – Как вообще строится Ваше сотрудничество и взаимодействие с AI при создании музыкальных композиций? Как всё обычно начинается?

Юрий: Всегда по-разному. Чаще всего: загрузка текста, фрагмента мелодии в программу, разбитие песни на смысловые блоки, задание на стили и инструменты – такое начало работы. Иногда: ты просто «просишь» нейросеть «пофантазировать», слушаешь её мелодические ходы, где-то говоришь «О!» или «Да блин!» и начинаешь думать, а что можно сделать из этого 5-секундного куска. Иногда просто проверяешь некоторые ее возможности и функции на каких-то шаблонах и нарочито абсурдных текстах. Кстати, на будущем альбоме будет одна (на мой взгляд) очень сильная и жёсткая песня, которая родилась из сиюминутной эпиграммы, которую я делал «смеха ради»

Константин: ...А продолжается всё так. Юра приносит мне одну за другой, зачастую среди ночи, несколько сырых версий той или иной песни. Мы обсуждаем, какая из них лучше всего реализует замысел, и чего ей не хватает, что можно допилить или поменять. В каких-то случаях вообще сразу есть версия, которая очевидно работает и альтернативы просто не нужны.

Иногда песня готова через пару итераций и её можно отправлять на мастеринг (тоже с помощью ИИ), иногда нужно мучиться. С ключевой  песней Т.С.М.К. получилось так: у нас была версия, идеально создававшая нужное эмоциональное состояние. В одной фразе нейронка категорически путала слоги; так выпускать серьёзную песню было нельзя. Юре пришлось обратиться к родственнику, занимающемуся звукозаписью, чтобы он этот дефект компьютерной дикции поправил.

– Можно ли назвать Ваш проект пропагандой нейросетей и апологией искусственным интеллектом?

Юрий: Немного повторяемся снова, но нет. Да, есть огромное количество проектов, показывающих «Смотрите, как нейросеть может». ПолурAIспад – это «то, что я должен сказать». Это авторские песни, сделанные при помощи такого инструмента, как нейросеть.

– А в какую сторону вы скорее всего будете развиваться – станете ли больше доверять нейросетям и делегировать им больше своих обязанностей, наоборот ли станете больше делать сами и привлекать живых музыкантов?

Юрий: О большем «делегировании» речи нет. Нейросетевые программы – всего лишь инструмент. Всё идёт к движению именно в сторону «сами да с товарищами»

– Как вы думаете, как обстоит дело с концертами для Al-групп? Возможны ли концерты и какой-то концертный состав для таких групп? Нужно ли шоу и какие-то сценические декорации для коллективов, создающих музыку с ИИ?

Юрий: Как только AI-группа собирает живой состав, она уже перестаёт быть AI-группой в «классическом» её понимании. Если это коллектив, аналогичный ПолурAIспаду, то думаю никаких специальных эффектов не нужно. Это будут просто концерт просто группы. Если мы говорим о каком-то живом шоу, где как раз будут звучать мелодии и ритмы «зацените как может нейросеть», то да, вероятно там нужен и специальный свет, и видеоряд, и артисты-голограммы. Но это вопрос не ко мне, а к таким проектам.

Я пока что не знаю примеров, когда AI-группа вроде нашей собирала концертный состав. Но для ПолурAIспада считаю его нужным и возможным. Но, увы, двигаюсь в этом направлении очень медленно. Если вдруг мы станем первыми в таком «выходе в реальность», я буду рад

– У ПолурAIспад даже был концерты и выступления. А в каком виде они проходили и на что это было похоже?

Юрий: Ну как вы поняли, именно у ПолурAIспада их еще не было. А что было до – я рассказывал.

– А как много ИИ-групп Вы знаете и интересуетесь ли целенаправленно подобными исполнителями? Может быть, кого-то порекомендуете нам для ознакомления?

Юрий: Да, я слежу за тем, что происходит в этом сегменте. Как минимум, чтобы понимать «куда всё идёт». Но не сверхпристально и не для того, чтобы «попасть в тренд». Насчет рекомендаций скажу только одно слово: НейроБГ.

– И в какую сторону всё идёт с нейросетями? Как вам видится со стороны?

Юрий: Пока всё очень хаотично. Но на сегодняшний день пока что большинство нейроконтента – это песни на стихи безусловных и условных классиков, кавера, стилизации и пародии. Грустная шутка про то, что кавер-групп на свете больше, чем коллективов с оригинальным материалом.

– Можете назвать какой-то очень интересный и впечатляющий и наоборот очень неудачный опыт творчества нейросети в плане музыки?

Юрий: В глобальном понимании (если говорить об одной композиции) на ум ничего не приходит. А вот что касается неудач, по моему опыту и по моему субъективному впечатлению 90% того, что создается в нейросетях – слабая ерунда, 5%  – «интересно» и 5% – «с этим можно работать». Наш альбом как раз записан на этих 5-10%.

– А как Вам, например, “Царица” в исполнении Metallica, созданная нейросетью? Что вообще думаете о таких AI-каверах?

Юрий: Забавно. Такие каверы – это совершенно другая грань нейросетевой музыки, они делаются для (в хорошем смысле слова) развлечения достопочтенной публики YouTube и в принципе хорошо с этим справляются. «Царица», «Знаешь ли ты» голосом Егора Летова, «Ели мясо мужики» а-ля Сектор Газа, «Nevermind» в стиле психодела 60-х-70-х годов – это и неплохое шоу, и неожиданный взгляд на привычные вещи. Словно бы история стала допускать сослагательное наклонение. А про «феномен говновоза» уже пишут научные статьи. Главное пожелание и ожидание от таких каверов: не скрывать, что это нейросетевая работа, не выпускать их «от имени» музыкантов, ну и в остальном соблюдать права авторов оригинальных композиций.

– У Вас не было идеи записать вот такой своеобразный нейросетевой трибьют своим любимым группам и исполнителям? Вообще Вам интересно подобное?

Юрий: И идеи, и подобные эксперименты были. Но это я делаю сугубо для себя и близких друзей. Здесь как раз-таки можно показать возможности нейросети «доступно». Но о выпуске в свет такого трибьюта я даже не думаю на данный момент. Здесь нужно осознавать, что публикация подобных материалов – это нарушение авторских прав. Возможно, то, что делает ПолурAIспад когда-то станет настолько значимым и качественным, что с некоторыми из этих музыкантов удастся создать такую коллаборацию. Но, скорее всего, не в этой жизни.

– Насколько плотно взаимодействуете с искусственным интеллектом в повседневной жизни и насколько доверяете ему в этом плане?

Юрий: В своей основной работе я активно использую ИИ для систематизации и структуризации данных. Он действительно облегчает монотонный труд. Что касается доверия, пока что придерживаюсь поговорки «Доверяй, но проверяй». А так ИИ давно уже проник во все сферы нашей жизни. Делая фото на камеру мобильного телефона, мы даже не задумываемся о том, что бо́льшую часть обработки кадра берёт на себя ИИ, например.

– Нет ли у вас ощущения, что частое использование нейросетей ведёт к деградации и отупению человека, а в общем и целом – всего нашего общества?

Юрий: Да, сейчас так очень часто говорят про нейросети. Лет 20 назад также говорили про мобильные телефоны, ранее – про телевидение и компьютеры, когда-то – про арифмометры. Были луддиты, которые требовали убрать с фабрик все станки. Было такое, что и книгопечатание казалось небогоугодной затеей.

Нейросеть – это просто инструмент, родившийся на современном этапе развития технологий. Деградирует ли общество, или использует его себе во благо – зависит только от общества. И: убивает не оружие, убивают люди, которые из него стреляют.

– Что вы думаете об аргументах противников ИИ и можете ли согласиться с какими-то из их доводов?

Юрий: Пока что единственный (но очень весомый) довод «противников ИИ» для меня – это фильмы Джеймса Кэмерона «Терминатор» и «Терминатор-2». Но и там развита та же мысль, о которой я говорил выше: искусственный интеллект стал смертельным врагом человечества исключительно по воле и вине человечества. Все аргументы о том, что: «ИИ отберет работу», «ИИ сделает нас тупыми», «ИИ захватит мир» связаны с тем, что человек и человеческое общество проецируют себя на ИИ. Да, люди неидеальны. Мы всё ещё воюем и воруем, мы делимся на нищих и богатых, мы лживы и завистливы. Но в то же время мы добры и смелы, талантливы и честны, покоряем космос и лечим тяжелые болезни. ИИ – это не новая форма жизни. Это продукт человеческого общества. И как он себя «поведёт» зависит только от нас. Давайте вспомним слова Сары Коннор в конце фильма: «Если даже Терминатор смог понять цену человеческой жизни, то, может быть, и мы научимся понимать её».

– А как же неумение ИИ проникнуть в суть человеческих эмоций и вдохнуть жизнь в свои творения?

Юрий: Я опять вернусь к тому, что говорил ранее. На сегодня ИИ, что в музыке, что в других сферах – инструмент в руках человека. И «вдыхает жизнь» в его любые творения, тот кто этим ИИ управляет.

Константин: Вот поэтому и нужен человеческий элемент. В нашем случае это тексты, подбор музыкальных решений (у меня он, например, нередко чисто интуитивный), составление песни из фрагментов.

– Не думаете, что скоро нейросеть полностью заменит и вытеснит человека, а вся музыка будет создаваться только нейросетями?

Юрий: Ура, наконец-то снова о музыке. Нет, я так не думаю. Я считаю, что любое творчество – это часть человеческого сознания (или души, кому как угодно). У человека не пропало и не пропадёт желание что-то сочинять самому. У человека никуда не пропадёт и здоровое тщеславие. Согласитесь, что куда более приятно мечтать о том как ты стоишь на сцене, чем пишешь нейро- (или не нейро) музыку за компом и всё. А без живого композиторства этого не будет. Моё мнение – нейросети просто станут частью огромного музыкального пространства на Земле. Но сейчас, когда они только появляются, у многих музыкантов есть подобные опасения и их контраргументы делятся на такие группы как: от «это слишком примитивно и неинтересно» и «клоунада вместо дела» до «это нарушает наши авторские права» и «мы никому не станем нужны». Как по мне – напрасно. А что касается авторских прав – если кто-то (неважно, при помощи нейросетей или нет) начнет цитировать, копировать и плагиатить – это сразу станет заметно и юридические последствия снизойдут на него незамедлительно.

Но то, что видно сейчас: нейросети, хоть и учатся на «опыте поколений», но в общем не копируют его, а создают что-то новое. (Кстати, как и многие молодые и не только музыканты не просто берут музыку из вселенной, а так или иначе опираются на то, что слышали и комбинируют это). А ещё… я абсолютно уверен, что многие музыканты, в том числе и известные, на деле давно используют музыкальные нейросети. Не для копирования их идей один в один, а для экспериментов, для того, чтобы посмотреть на свои идеи под другим углом и «незамыленным глазом». В итоге всё придёт к тому, что нейросеть станет одним из множества способов звукоизвлечения и сложения мелодий. Единственное, чего быть категорически не должно, и что лично я глубоко презираю – выдавание нейросетевой музыки за собственную, написанную и записанную от и до живыми людьми.

Константин: Музыка, создаваемая ИИ, бывает сильно креативнее, чем тысяча пятая шепчущая и мяукающая подражательница Билли Айлиш и тысяча четырёхсотые подражатели подражателям группы "Айрон Мэйден". Вот таким музыкантам станет, надеюсь, сложнее, и поделом. Более дешёвый в производстве и более качественный ширпотреб заменит более дорогой и менее качественный. Рыночек решает.

Но тех, кто изобретает свой, интересный звук, ИИ заменить не может. Он синтезирует известные элементы, но делает это на основе массива существующей музыки, на которой он научился. Это, например, означает, что добиться сложных партий классической акустической гитары посреди прог-рокового звука исключительно сложно. А любимая нами обоими группа Оргия Праведников, на почве интереса к которой мы когда-то и познакомились, так делает. Или, например, я хочу послушать симфонический рок с мужским академическим вокалом! Есть несколько таких проектов, вроде Magni Animi Viri, но это невероятная редкость, и поэтому попытки создать такой звук в Suno неизбежно приводят к симфо-року с женским вокалом, или павер-металу с неакадемическим мужским вокалом, или в крайнем случае к чему-то вроде голоса Бочелли на фоне примитивнейшего рок-сопровождения.

Мне кажется, важная отличительная черта нашего проекта от других нейромузыкальных произведений как раз в том, что мы не ставим себе цель сказать слушателю "смотри, как этот диковинный ИИ пляшет перед нами с балалайкой, разве это не необычно?"

Мы хотим создавать интересную, полистилистическую музыку на собственные  стихи, которую захочется послушать и которая запомнится и будет всплывать у вас в голове.

– А как в целом думаете, насколько велики в принципе возможности AI? Сможет ли он когда-то стать подобным человеку?

Юрий: Возможности AI велики настолько, насколько велик талант его разработчиков. Насчет «человекоподобия» не берусь отвечать – это всё будут догадки. Но мы живём в мире, в котором возможно всё.

– Значит, стакан наполовину полон, и нет смысла противиться прогрессу. А как вам кажется, как мы – просто слушатели, журналисты, музыканты, ведущие, аналитики – можем влиять на то, как будет восприниматься в социуме ИИ-творчество и каким оно в итоге будет?

Юрий: Именно вы и будете это решать. Так было с любым новым творческим и не только продуктом. Тот, кто его создаёт – может лишь ожидать тёплого или холодного приёма от зрителей и критиков.

– Как думаете, как можно было бы использовать искусственный интеллект на благо нашему миру, помимо музыки?

Юрий: От уже выше приведенного бытового примера с камерами в смартфонах до беспилотного транспорта; обработки больших данных, исследований космоса. Всё; что во благо человечеству и прогрессу.

– Всем ли людям нужно использовать искусственный интеллект или он может быть нужен и полезен только каким-то определённым категориям людей?

Юрий: Все мы его уже так или иначе используем.

– Что в самых ближайших планах? Работаете ли Вы в данный момент над какими-то новыми треками, и есть ли уже какие-то мысли по поводу следующего альбома?

Юрий: Неочевидный и условный «плюс» нейро-музыканта в том, что он может работать над материалом, пока есть силы и желание (и не прерываясь на концертные туры, увы). Да, сейчас мы работаем над вторым альбомом. Его контуры появились в августе прошлого года, и где-то с середины сентября началась работа над песнями. Это будет концептуально еще более цельное произведение, чем «Время для мёртвых идей», в нем практически только новый материал, и немало музыки, написанной вне нейросетей, а ей только обработанной. В начале марта было сделано пробное мастер-демо и тут (простите за нескромность) я почувствовал, что это уже не просто эксперимент, а что-то действительно сильное. Что-то действительно красивое. И что-то действительно страшное (но не в плане технологий, а в плане смыслов). Если Бог даст, этот альбом выйдет осенью.

Но в процессе еще написания «Времени для мёртвых идей» появилось несколько неплохих новых и старых песен, которые в альбом никак не лезли. И родилась идея – «три сингла на три праздника». Первый вышел на новый год (и зимнее солнцестояние). А второй – выйдет на днях, на весеннее равноденствие, день Святого Патрика и Наурыз одновременно. Это, пожалуй, две самые позитивные и бодрые песни ПолурAIспада на сегодняшний день. То, что нужно для начала весны.

– А по каким признакам получилось понять, что было создано что-то по-настоящему сильному? Какие тут критерии в вашем случае?

Константин: У меня критерий очень простой. Если я через несколько дней сам хочу слушать получившуюся песню - получилось хорошо. Если фрагменты этой песни крутятся в голове перед сном - очень хорошо. Если я хочу идти по вечернему городу, слушать эту песню и ей подпевать - получилось отлично.

Юрий: Критерии, конечно, субъективные. Но если первый альбом слушался именно как «своя работа», ухо искало как сильные места, так и ошибки, мозг думал как их избегать, то тут…. Послушав демку от начала до конца, я сидел в тишине минут 20, у самого было ощущение, что я туда «провалился»

– В каком смысле страшны заложенные в ваш готовящийся альбом смыслы? Хотя бы намекните, в какую сторону думать и копать.

Юрий: В сторону того, как оставаться человеком и сохранить свет в себе в любые времена, и возможно ли это вообще.

– А можно какой-то эксклюзивный спойлер по поводу готовящегося альбома, чтобы нашим читателям сейчас обязательно захотелось его послушать?

Константин: Спойлера можем предложить два. С одной стороны, наш следующий альбом открывается и закрывается фрагментами одной из наиболее известных и мрачных русских поэм. Думаю, многие поймут, о чём речь. С другой – на этом альбоме будет не только серьезное и мрачное, но и смесь хардкора с Камаринской. Причём весьма органичная

– Какого вопроса Вы больше всего ожидали от меня, но в итоге так и не услышали?

Юрий: Вопроса про расходы на создание альбома. Скажу коротко: нейросети при профессиональном использовании ни разу не бесплатны, плюс были расходы и на покупку внешних звуковых карт, и на студию, где делалось сведение и мастеринг некоторых песен, и на размещение на стримингах, и некоторые авторские отчисления. Суммарно альбом обошелся в примерно 100 тысяч российских рублей. И с одной стороны, это немаленькая сумма, с другой – любому профессиональному музыканту 100 тысяч за альбом покажутся сущими копейками и снова чем-то несерьёзным.

– Ваши финальные слова и пожелания тем, кто нас сегодня читал?

Юрий: Ну что ж, спасибо.

– Спасибо за интервью!