ИНТЕРВЬЮ

«Последнее, что видят увядающие в былом души, и вечный маршрут Харона» Интервью с Talsur

Не так часто в последние годы в дум-стилистике появляются по-настоящему впечатляющие релизы, но иногда это всё-таки происходит, и сегодня у нас именно такой случай. Столичный one-man-проект Talsur отмечает в нынешнем году своё девятилетие, и этот некруглый юбилей ознаменован настоящим бриллиантом в его дискографии – блистательным полноформатником “Lighthouse for a Charon’s Boat”. Учёба в РАМ им. Гнесиных не проходит бесследно, а врождённую эмпатию и интеллигентность и вовсе не скрыть и не спрятать, и вот перед нами великолепное тому аудио-подтверждение в сопровождении небольшой вопросно-ответной стенограммы. И я не случайно упомянул о юбилее – нынешний альбом Talsur со своим концептуальным рассказом про космическое одиночество смотрителя заброшенного маяка, который включает огни для Харона, переплывающего Стикс с душами усопших, действительно оказался особенным для проекта, а 15 декабря в его поддержку проект даже готовит первый в своей истории большой и сольный концерт. У нас на связи единственный постоянный участник и основатель Talsur Виталий Сурков, а я со своей стороны могу только посоветовать обязательно послушать “Lightgouse…”, прочитать это интервью и посетить 15 числа праздник утончённого дума в московском клубе Алиби. Поверьте, это обязательно стоит сделать… если вы любите doom, конечно.

– Доброго времени суток, Виталий! Поздравляю с выходом вашего новейшего альбома! Что это за ”Светлый дом” и можно ли назвать альбом концептуальным?

– Привет! Вообще название альбома родилось случайно, в обычной беседе с моим другом, художником Антоном Дудоровым. Он автор большинства обложек моих релизов. Уже и не вспомню, что мы обсуждали, но как-то разговор ушёл в мифологию, и мы задумались, а что, если бы лодке Харона все эти века светил маяк? Кто живёт на этом маяке и освещает путь обречённым душам? Эта мысль засела очень глубоко в душе, а за ней уже шёл целый калейдоскоп идей и образов. Надо было только собирать их и работать. Касаемо концепции – она, конечно, присутствует. Хоть и без сквозного сюжета и в целом выдержана не так строго, как в традиционном понимании. Есть основная идея – неизбывное одиночество. Есть также и арочная симметрия – альбом начинается и заканчивается одной музыкальной темой. Если воспринимать альбом как историю от лица смотрителя маяка, вполне получится цельная история. Хоть я специально этого и не планировал.

– А кто на альбоме всё-таки главный персонаж: Харон (для него ведь светит маяк всё-таки), Смотритель маяка, автор-повествователь или кто-то ещё?

– Основной упор сделан на чувства Смотрителя, с его песни альбом начинается и ей же заканчивается.

– А почему ваш Смотритель маяка так фатально одинок? Почему нельзя было сделать так, чтобы он жил на маяке вместе со своей возлюбленной? Такой сюжет ведь тоже можно было бы вписать в дум-стилистику.

– Можно было, конечно. Но тотальное одиночество, которому не видно конца, и которое в один момент начинает тебя пожирать, гораздо более острое и горестное чувство. Хотелось передать именно его.

– Прошу прощения за слишком личный вопрос, но как вообще так получается, что человек, который счастлив в браке с любимой и потрясающей женой, всё-таки пишет песни и альбомы о таком сумасшедшем и космическом одиночестве?

– Мне не чужда эмпатия. К тому же, мрачными и печальными темами и образами я проникаюсь легче, и вдохновляют они гораздо сильнее. Супруга к слову эту мою черту знает и всячески питает, подсказывает сюжеты и знакомит с такого рода искусством.

– На вашем новейшем альбоме так много одиночества и переживаний Смотрителя, что он как будто становится уже живым и реальным человеком. А нет ли соблазна написать продолжение эпопеи про маяки и его хозяина? Насколько вероятно, что у “Lighthouse” появится продолжение?

- В этом плане я не сторонник сиквелов, и продолжения этой истории вряд ли стоить ожидать.

– А не было ли у смотрителя какого-то прототипа? Откуда вообще взялся этот образ?

– Конкретного прототипа не было. Образ смотрителя больше собирательный, эмоциональный и метафорический. Мне очень понравилось название, которое вдруг из ниоткуда появилось, я много размышлял над этой историей. И потом, когда появилось вступление на лютне, эта фигура возникла сама собой.

 – Стоит ли понимать музыкальный приём с арочной симметрией таким образом, что одиночество смотрителя вечное, и он обречён вновь и вновь возвращаться в этот цикл даже после смерти? (не случайно ведь он зажигает свой маяк не для кого-нибудь, а для самого Харона). Мне этот образ космического и вечного одиночества напомнил Понтия Пилата с его собакой, который сидит один на фоне пустой планеты, не в силах справиться со своей головной болью и терзающими его противоречиями.

– Да, можно воспринимать и так. Но опять же, специально я этого не планировал. Мне просто нравится наблюдать такое в альбомах моих любимых групп, и в целом такие приёмы дают ощущение целостности и законченности. Но здорово, что они также рождают разные интерпретации произведения.

– Нет ли у Вас как у автора желания избавить своего персонажа от этого вековечного гнёта одиночества и даровать ему покой?

– Точно нет, тогда не получится дум-метал. А если серьёзно, я ведь не мыслю его отдельным полноценным персонажем с глубинной историей, в нём больше эфемерного и собирательного. То, что мучает его, не куда не исчезло за все века, и едва ли исчезнет.

– Давайте немного углубимся в историю вашего проекта. Как всё начиналось, что было в самом начале и каким образом развивалось потом?

– Началось всё с того, что в восемь лет я увидел клип Paradise Lost и дико испугался. Причём не видео, а именно музыки. Мне показалось, это самое тяжёлое и страшное, что есть вообще в музыке. Годы шли, вкусы обогащались, и уже в шестнадцать мне попалась подборка лучших дум-метал песен последних лет. И с первых же минут прослушивания я понял, что это моё. Это то, что отзывается и резонирует с сердцем, иначе и не скажешь. Стал погружаться, переслушивать разные группы и разные поджанры, и со временем захотелось сделать что-то похожее самому. К осени 2015 года у меня собралось немало демо, и я начал осознанно работать над отдельным думовым проектом. Одна из этих демок как раз называлась “Talsur”, так нехитро я зашифровал в одно слово собственное имя.

Первые альбомы – конечно жуть. Барабаны я записывал вручную через дешёвый синтезатор Casio. Все гитары и вокал писались на один usb-микрофон, сводил я всё это тоже сам чуть ли не в первой Audition. Но это была моя первая законченная работа, первый собственный альбом. Слушается сейчас всё это с трудом, хотя сама музыка даже местами интересна. Огромный буст дал только четвёртый альбом “Slough of Despond” 2017 года. В первый же месяц он стал лидером продаж на бэндкемпе и позволил выйти на зарубежные независимые СМИ. Качество его, конечно, уже было лучше. В общем-то таким образом, строго в студийном формате, я улучшал свои навыки записи и сведения, исследуя разные поджанры дум-метала, и свои возможности. И вот сейчас вышел "Lighthouse", уже восьмой альбом. И могу сказать, этот релиз мне пока больше всего по душе.

– У вас всё-таки группа или one-man-проект?

– Однозначно one-man проект. Мне как-то спокойнее всё контролировать самому, хоть это и непросто. К тому же, мне это действительно нравится. Вся музыка, все тексты, запись всех инструментов и сведение – всё на мне. Иногда, конечно, привлекаю к записи других музыкантов, например для скрипки или лютни, на которых я сам не играю. На прошлом альбоме “Dark” пришлось задействовать отдельные вокальный и скрипичный квартеты. На "Lighthouse" партии баса исполнил мой давний друг и коллега Алексей Верченов. Мы с ним знакомы ещё с Гнесинки, и мне нравится его музыкальное видение, поэтому я решил поработать с ним в записи. Но основная суть Talsur – музыка одного человека.

– А учёба в Гнесинке как-то помогает в создании материала и даёт какое-то ощутимое преимущество? Вообще, что Вам как музыканту дало вот такое профессиональное музыкальное образование?

– Конечно. Музыкальное образование позволяет сэкономить кучу времени в студии. Мне не приходится подбирать часами нужные аккорды, сомневаться насчёт каких-то ходов, я уже из теории понимаю, как что работает. Учёба в академии привила дисциплину, снабдила багажом теоретических и практических знаний, которые очень помогают мне. За что бесконечно благодарен своим педагогам.

В отличие от многих коллег, я не считаю музыкальное образование ограничивающим фактором, который выстраивает какие-то рамки в творчестве. Наоборот, чем больше тебе известно, тем больше точек зрения возникает. Плюс, именно в Гнесинке я серьёзно проникся старинной музыкой, которая очень меня вдохновляет. До этого я просто любил её послушать, а со временем начал понимать и открывать малоизвестных интересных авторов. Это очень пригодилось во времена альбома “Dark”, да и на свежем релизе лютня появилось не случайно.

– Каким образом набирался состав музыкантов для концертов и насколько вы все единомышленники, готовые продвигать идеи Talsur в массы и жить этими смыслами?

– Состав собирался случайно. Судьба сама сводила с этими людьми, за что я ей благодарен. Про Алексея я уже упомянул, мы вместе учились. С гитаристом Михаилом Семковым мы вместе работали в музыкальном магазине и лишь позже я узнал, какой это потрясающий музыкант. В том же магазине мы познакомились с Олегом Селивановым, первым барабанщиком. Важнейшим фактором послужило наше повседневное общение и их характер. Мы очень хорошо сдружились. Это и придало мне смелости познакомить их с моей музыкой, и мне очень лестно было, что она им понравилась.

Касаемо идейности, не скажу, что все прямо уж такие радикальные "талсуряне". Это в первую очередь профессиональные дисциплинированные музыканты, которые уважают своё время и своё дело. Это и формирует их отношение к творчеству, к коллегам. Хочется выжать максимум из своих возможностей, работая как можно лучше. Особенно, если музыка по душе.

– В какой атмосфере проходила работа над “Lighthouse for a Charon’s Boat” и где затем записывали этот альбом?

– В целом, во время работы над каждым альбомом возникает примерно одна и та же атмосфера  – крайне сосредоточенная, не лишённая самокопаний, самокритики и творческих ступоров. Это связано с желанием развиваться, улучшать качество сонграйтинга и записи. "Маяк" был сочинён почти полностью, когда я решил, что всё звучит не так, как я хотел изначально. Без лишней жалости я просто удалил с концами 90 процентов сделанного и начал с новыми мыслями. На это ушло полтора года. Затем ещё полгода на запись и сведение. В современных реалиях музыкальной индустрии это чудовищно долгие сроки, но иначе не вышло.
Это первый альбом с живыми барабанами, и по ряду причин, их я тоже записал сам. Работал на студии Solid Sound, отличное помещение с прекрасным оборудованием. Все остальные инструменты записаны в домашних условиях. В том числе и лютня, записанная Константином Щениковым-Архаровым.

– Я слышал, что планировалось даже сделать титульную вещь фитом с Ником Холмсом, и даже сам он был не против, а можно поподробнее про это? Как связывались с Ником, как шло общение, что он сказал по поводу вашей музыки?

– Ещё на этапе демо в этой песне мне слышался именно голос Ника. К моменту записи чисто ради шутки решил написать менеджменту Paradise Lost, и очень удивился, когда получил ответ. В целом общались недолго, меня заверили, что Ник не против поработать. Но озвученная сумма не укладывалась в мой бюджет, поэтому я решил оставить это для другого раза.

– Как думаете, насколько выиграл бы трек, поучаствуй в нём Ник со своим вокалом? Насколько бы изменилась эта вещь и насколько сильнее бы она стала?

– Выиграл бы сам проект Talsur. Именитость Ника и его вклад в мировую экстремальную сцену сделали бы своё дело, это однозначно. Плюс, мне было бы приятно слышать свои мелодии и тексты, исполненные кумиром детства. В конце концов, не так важно, какая именно это была бы песня. Так уж вышло, что в своей голове с его голосом я слышал именно "Lighthouse".

– Идея такого фита с Холмсом по-прежнему актуальна для вас и стоит надеяться, что когда-нибудь в будущем такой фит всё-таки состоится?

– Хотелось бы надеяться. Я был бы этому очень рад.

– Каким образом распространяется релиз и ждать ли его издания на физических носителях?

– Не думаю, что сейчас есть смысл в физических носителях. Как сувенир разве что или часть мерча. Однако производство дисков и тем более пластинок мне одному не вытянуть и не окупить. Это и не главное. Я рад, если мои песни кому-то помогают и могут найти своего слушателя в любой части мира. Все мои альбомы доступны в свободном доступе в сети, основные ресурсы – группа в ВК, Яндекс Музыка и официальный бэндкемп.

– Кто был автором арта и почему он вышел в итоге настолько мрачным и тёмным?

– Автором арта является художник Mosaeye. Я увидел эту работу в его портфолио, и сразу понял – это то, что нужно. Очень хотелось видеть на обложке нечто расплывчатое, грязное, будто бы из тревожного полусна. Обложка была готова даже раньше музыки, но другой мне и не представлялось.

– И… именно так, на Ваш взгляд, выглядит беспросветное кромешное одиночество?

– Возможно, это последнее, что видят увядающие в былом души. Возможно это то, что творится в душе смотрителя. Возможно это вечный и неизменный маршрут Харона. Интерпретации у каждого свои, и это здорово.

– А что для Вас одиночество как автора такого монолитного альбома об одиночестве? Как можно описать этот феномен и в чём смысл одиночества в нашей жизни, на Ваш взгляд?

– Если оно тотальное и бесконечное – это конечно страх. Человек, что ни говори, существо социальное, и чья-то поддержка очень важна, даже мысленно. Но если думать в меньших масштабах, мне нравится некое уединение. Всем творческим людям обязательно нужно время наедине с мыслями, обособленное от суеты и посторонних. Конечно, есть опасность закопаться в это чувство настолько, что сам себя не вытащишь. Но в целом, такая небольшая доза одиночества даже полезна.

– Должен ли беспросветный арт намекнуть слушателю, что на альбоме его ждёт настолько же беспросветная музыка? Вам хотелось, чтобы этот символ работал таким образом?

– Конечно, хочется, чтобы арт работал на атмосферу всего альбома. И в этом случае, как мне кажется, это удалось. Хаотичные мазки хорошо рифмуются с грубым и агрессивным уклоном в дэт-дум, а звезда напоминает о затухающих надеждах на лучшее. Мне нравится, как визуальное и музыкальное переплетается друг с другом.

– А как бы вы охарактеризовали основное настроение альбома и его посыл?

– Усталая агрессия, непобедимое одиночество, бесконечная борьба, бессмысленность которой становится смыслом.

– Одни из ваших кумиров Anathema скорбно восклицали на альбоме “Eternity” «Do you think we are forever?!.», а у вас как будто альбом под девизом «Ты думаешь, мы свободны?!.» Откуда у вас такой фатализм, и как так сложилось, что предрешённость всего и вся вам кажется настолько очевидной и довлеющей?

– Так сложилось, что я изначально смотрю на вещи пессимистично. Не то, чтобы ною из-за всего вокруг, но всегда готов к худшему. И всегда замечаю худшее. К тому же, давно известно, что история человечества написана кровью и слезами. Над каждым поколением веками нависал вопрос, как жить эту жизнь, как принимать её тяготы и несправедливость. Так что в глобальном плане этот общемировой пессимизм никуда не делся и не денется, и фон его всё время ощущается. Особенно остро его ощущают все творческие люди. Всё, что мы можем поделать с этой несправедливостью, с этими горестями - делиться ими, говорить о них, искать в них основу для чего-то нового. В тёмном хаосе находить созидательный порядок.

– В нашей повседневной жизни, по вашему мнению, всё в точности так же предрешено, как и в глобальном и космическом масштабе?

– Повседневное – часть глобального, поэтому, думаю, да.

– Есть ли какой-то способ как-то преодолеть эту предрешённость и выйти из-под её колпака или тут только смиряться, привыкать и экзистенциальное “мужество быть”, созвучное пушкинскому «на свете счастья нет, но есть покой и воля»?

– Преодолеть её нам не суждено, но мы должны пытаться. В масштабе человечества попытки эти сродни песчинкам, но они помогают человеку расти над собой и созидать.

– Стоит ли искать какие-то автобиографические мотивы в “Lighthouse for a Charon’s Boat” и вообще насколько ваша лирика личностно окрашена?

– Автобиографичного в лирике мало. Основой для текстов служат не истории из моей жизни, а мои мысли и переживания о вечных вопросах. Иногда хочется по-другому взглянуть на какую-то историю, иногда важно просто передать атмосферу. На самом деле, я осознанно уделяю тексту не самое кропотливое внимание. Музыка для меня гораздо важнее и гораздо глубже. Её язык мне понятнее, он для меня богаче и универсальнее.

– То есть песни, альбомы и творчество для Вас – это не способ выразить свой повседневный жизненный опыт и выговориться, а, в первую очередь, понять себя и осмыслить? То есть здесь творчество как акт философствования и самопознания, попытка окружающую бессмысленность и беспросветность, сделать её человечнее, достойнее и осмысленнее?

– Да, и именно на эти темы мне и хочется выговориться.

– Если вспоминать русскую классику, то на ум в связи с вашим альбомом сразу же приходит “Луч света в тёмном царстве”, издавна коррелирующее со знаковой драмой Островского “Гроза”. Как вам такая параллель, и что думаете о произведении Александра Николаевича?

– Конечно, сильнейшее произведение, одна из жемчужин нашей литературы. Идея вселенского горя, нестерпимого настолько, что не хочется жить, безусловно, является ключевой для дум-метала. Но моё мнение – несмотря ни на что, жизнь стоит того, чтобы её терпеть. Гораздо больший трагизм заключён в вечной борьбе с судьбой, и если ты всё ещё жив – ты уже победил. Если ты извлёк из этого мрака некий фундамент для построения нового себя, более сильного – это и есть "луч света в тёмном царстве". Это сугубо моё личное мнение.

– Присутствует ли на вашем альбоме какой-то “луч света”, с которым сравнивал Добролюбов Екатерину у Островского?

– Мой личный "луч света" – моя супруга. Её помощь и поддержка для меня бесценна, а на этом альбоме она ещё и участвует в качестве гостя. Так что да, присутствует.

– А какую функцию несут женские персонажи в текстах альбома и насколько метафоричны появляющиеся у вас ближе к финалу сирены?

– Блуждая по морским темам, рано или поздно придёшь к сиренам. Это прекрасный образ, вдохновляющий на россыпь различных сюжетов.  Песня “Longing Siren” как раз один из тех случаев, когда мне захотелось пересмотреть привычную историю с другой стороны. Лирика раскрывает другую сторону этих существ – "ты одинока, так же как я, в этой агонии длиной в целую жизнь". В альбоме фигура сирены ничуть не угрожающая. Это лишь ещё одно страдающее измученное создание, осознавшее свою безрадостную участь, и свою неспособность изменить судьбу.

– Получается, сирены у вас – это друзья и коллеги по несчастью, такие же потерянные и одинокие, вызывающие эмпатию и сочувствие… А как вам работалось в этот раз с Елизаветой, сразу ли удалось достичь нужного звучания её вокала и записать всё с первого дубля, и нет ли планов ввести её вокал в звуковую палитру Talsur на постоянной основе и уделять женскому вокалу чуть больше места и внимания, как это было у Paradise Lost, Lake Of Tears и у той же Anathema, где появлялись целые треки, исполненные целиком женским голосом?

– Работалось прекрасно. Елизавета – подарок судьбы. По поводу более плотного участия – всё возможно. Хоть мне пока песни Talsur слышатся исключительно с мужским вокалом, не исключено, что однажды захочется поэкспериментировать. В конце концов, о живых выступлениях я тоже сначала не думал. Как она сама говорит – будем жить, будем видеть.

– А насколько вероятно, что однажды вы обратитесь к излюбленному вокальному приёму готик-метал-групп именуемому “Красавица и чудовище”?

– Если история того потребует – непременно!

– Если сравнить “Lighthouse for a Charon’s Boat” с каким-то классическим произведением, то с какой книгой какого автора вы бы его сравнили?

– "На реке" Ги де Мопассана. Страшно, вязко, грустно.

– А насколько “Lighthouse for a Charon’s Boat” мифологичен и метафоричен? Вообще насколько верно будет говорить про Talsur как про мифологический дум?

– Судя по Харону и Сирене, связь с мифологией отчётлива. Но я не назвал бы мифологизм ключевым аспектом Talsur. Мифология для меня – отличное поле размышлений и прекрасный инструмент, помогающий переосмыслять и анализировать реальную жизнь. Я и прежде обращался к известным сюжетам, например про графиню Батори, или миф о Прометее. Но никогда не ставил цели просто хрестоматийно пересказать эти легенды. Всегда хотелось пропустить их через иную призму.

– Титульная вещь была придумана аж десять лет назад, некоторые другие треки, вошедшие на альбом, тоже имеют достаточно внушительную историю, это  означает, что альбом в итоге получился ретроспективным, основательным, всеобъемлющим и вбирающим воедино всю историю Talsur? Насколько это делалось осознанно и специально?

– Десять лет назад родились первые риффы, которые послужили основой для песни, но целиком она была сделана только этим летом. Вообще начиная работу над новым материалом, я стараюсь привнести как можно больше нового. Если чувствую какой-то ступор, обращаюсь к темам, которые ждут своего часа в закромах. Так вышло, что для этого альбома очень пригодились многие мои старые наработки. Некоторые из них были написаны раньше, чем оформился проект Talsur, и поначалу звучали совершенно иначе. Здесь снова играет роль переосмысление, другой взгляд на уже существующее. Но получилось это незапланированно, даже и не представлял, какое богатое наследие сам себе оставил.

– Над каким треком с альбома вам было сложнее всего работать и какая из композиций с диска вам самим нравится больше всего?

– Они все рождались с боем. Больше всего сил ушло на открывающую песню “Forgotten Shore”. Как правило, основной скелет альбома у меня идёт легче всего, а вот открытие и закрытие требуют особого подхода. Изначально было где-то 12-15 аранжировок, кое-какие отрывки потом ушли в другие песни, какие-то удалены с концами. Получался какой-то злосчастный конструктор, который сводил меня с ума. Но в конце концов всё стало на свои места, и на альбоме звучит тот вариант, который больше всего мне по душе.

А самая любимая на альбоме – “Boundless Sleep”. Она была написана самой первой, и достаточно быстро. По структуре она тоже проще, чем всё, что я до этого сочинял. Мне нравится, как она звучит, и нравится её самодостаточность.

– Чего ожидать от концерта 15 декабря, и можно ли назвать этот гиг особенным и юбилейным для вас?

– Ждать можно чего угодно, я и сам не представляю, что это будет за вечер. Концерт, безусловно, особенный, первый полноценный сольник за всю историю проекта. Если бы кто-то сказал мне в самом начале, что я своими силами устрою сольный концерт собственной музыки в центре столицы – не поверил бы и рассмеялся. А сейчас вовсю готовимся. Несмотря на небольшой клуб и скромный охват, хочется сделать всё на высшем уровне, поэтому волнение конечно присутствует.

– Ну что ж, это действительно успех, и я искренне рад за Talsur! А как так вышло, что только спустя девять лет существования вы дошли, наконец, до сольного концерта? Как так сложилось, и что стало причиной того, что звёзды сейчас сошлись правильным и нужным образом?

– Изначально я в принципе не думал о живых выступлениях. Отчасти именно с этим связано обилие релизов в первые годы. В 2015-м в Пензе играть дум-метал было не с кем и негде. К тому же, я знал о скором поступлении в Гнесинку и вынужденном переезде в Москву. В такой обстановке готовиться к концертам, тем более самому их организовывать, просто было невозможно.

Сейчас ситуация для этого более благоприятная. Чувствуется больший интерес к российской экстрим-сцене, появилось множество отличных новых команд. Но ключевой момент, придавший мне смелости выйти на сцену, это люди, с которыми мне посчастливилось работать. Помимо того, что этого крутейшие музыканты, между нами сложились прекрасные человеческие отношения. Я чувствую, что моя музыка резонирует с их мироощущением, она им искренне нравится. Поэтому и с их стороны я тоже чувствую нужную отдачу. С ними действительно здорово играть.

– А какие-то ещё концертные выступления у Talsur были в прошлом или 15 декабря будет самый настоящий дебют?

– У нас было акустическое выступление в клубе DeFaqTo в 2022 году. Но тот концерт я расцениваю, как творческую встречу с подписчиками. Было очень немного людей, атмосфера была почти семейная. То, что планируется сейчас, радикально отличается и по звуку, и по формату. Это будет первое полноценное выступление – тяжёлое, массивное и заряженное.

– Планируется ли у вас какой-то саппорт 15 декабря и какие-то особые сюрпризы для слушателей?

– Нет, пока выступаем без разогрева. А по поводу сюрпризов – всё может быть. Заранее ничего не планируем, да и самое захватывающее никогда не запланируешь. Но готовы ко всему, и всё примем.

– Сколько человек вам хотелось бы собрать и кого ожидаете увидеть среди посетителей в этот вечер?

– Хотелось бы конечно, как можно больше. Любой артист хочет видеть больше публики. Но мы будем рады каждому, кто придёт, кто будет слушать и поддерживать, принимать нашу энергетику и отдавать свою. Не так важно, 20 человек или 120 – главное, чтобы это были искренние эмоции, и чтобы все незабываемо провели время.

– Стоит ли думать, что теперь концерты станут для вас регулярным событием?

– Не рискну озадачивать. Основа Talsur – музыка одного человека. Так что, возможно будут ещё выступления, но скорее всего не очень много. Хотя кто знает, поначалу я от концертов совсем отказывался.

– Что в самых ближайших планах?

– В двух словах: делать музыку. Самые ближайшие планы – концерт 15 декабря, и дальнейшая работа над ЕР. С альбома осталось несколько невошедших демо, хочется их целостно оформить, поэтому в наступающем году точно будет новый релиз.

– Когда год подходит к концу, принято подводить итоги. А как бы вы описали уходящий год и каким он был для Talsur и для Вас лично?

– Год был богат на события. Основным, конечно же, стал выпуск альбома, уж очень много сил и времени он забрал. Предстоящий концерт тоже серьёзная веха в истории проекта. Если коротко описать этот год и его итоги для меня, получится всего два слова: новые ступени. Надеюсь, дальше  – больше.

– Может быть, сможете поделиться своим топом музыкальных новинок, вышедших в 2024 году? Какие альбомы впечатлили вас в этом году больше всего?

– Одно из ярчайших открытий, как для меня, так и для всей дум-сцены – группа Полуночь. Я помню своё состояние, когда случайно наткнулся на первые песни, помню осознание, что ничего похожего я не слышал, и помню восхищение недавним их дебютным альбомом. Потрясающие ребята, с которыми рад был бы поработать. Также, мои любимые французы Hangman's Chair выпустили недавно крепкий и очень атмосферный сингл. Тоже на репите в последние дни.
Именно топ 2024 навряд ли наберётся, в этом году не очень получалось следить прямо за новинками. А то, что я обычно слушаю, вышло очень давно.

– А как у Вас в целом ощущение – дум-метал в глобальном масштабе жив и полон сил или всё-таки не совсем всё хорошо в этом плане? Много вдохновляющих альбомов встречаете в данном жанре и не разочаровывают ли новинки от грандов?

– Живее всех живых, как ни странно. Я думаю, мы ещё много сокровищ найдём в этом ларце безысходности. Касаемо мастодонтов жанра – конечно, былого запала не вернуть, и всё чаще заметны промахи. Но они имеют на это право. Плюс в том, что на каждую такую неудачу от отцов появляется россыпь удивительных групп, уникальных и интересных. Поэтому в этом плане за будущее жанра я спокоен.

– Как планируете встречать Новый год и чего ждёте от наступающего 2025 года?

– Встречать планирую как обычно, скромно с семьёй. От наступающего года жду меньше нервов и больше возможностей. Я думаю, это желание разделяют многие.

– Какого вопроса вы больше всего ждали сегодня от меня, но в итоге так и не услышали?

– Такого нет, многие вопросы наоборот удивили и порадовали.

– Ваши финальные слова и пожелания тем, кто нас сегодня читал?

– Любви, здоровья и сил. Остальное не важно. И конечно, как можно больше музыки!

– Спасибо за интервью!

– Спасибо вам!

Алексей "Astarte Eel" Иринеев

«To be or yes to be and no questions!» Интервью с Каэтаной (Consuelo, Dea Ignis).

Совсем недавно мы выкладывали последнее до недавнего времени интервью с Каэтаной по поводу её новейшего проекта Dea Ignis, возродившегося, словно мифическая птица Феникс из пепла экспериментального барокко-неоклассик-коллектива De Somniis, а вот сейчас снова публикуем ещё одну беседу с ней. На самом деле, в этом нет ничего удивительного – эти долгие и хмурые ноябрьские вечера так располагают к долгим и обстоятельным разговорам, а собеседник Каэтана просто превосходный! Ну а сегодня в годовщину смерти неподражаемого лидера Queen Фредди Меркьюри мы решили поговорить с вокалисткой как раз про этот день, про самого великого Фредди, а также про готовящиеся альбомы Consuelo по Шекспиру и Бродскому. Интервью получилось как всегда основательное и обстоятельное, а количество мистических совпадений, парадоксальных догадок и неожиданных предположений в этом тексте просто зашкаливает! Ну, не буду портить интригу, а просто оставляю вас наедине со стенограммой нашей нынешней беседы с предводительницей Consuelo и Dea Ignis, а попутно с удовольствием желаю всем приятного вечера и не менее приятной пищи для размышлений в связи с прочитанным!

– Доброго вечера, Каэтана! Не так давно у вас вышли два EP на стихи Бродского и сингл по “Гамлету” Шекспира. В эти долгие зимние дни, так располагающие к чтению больших интервью, было бы очень здорово и уместно ещё раз поговорить об этих интересных и важных релизах. А насколько располагают к творчеству и к творческим мыслям вот такие сумрачные ноябрьские и декабрьские деньки, когда световой день максимально короткий, а дефицит витамина D ощущается как никогда?

– Здравствуйте, Алексей! Конечно, весной и летом работается намного лучше и продуктивнее. Унылый ноябрь и самый короткий месяц в году – декабрь не самое лучшее время для творчества. Хотя декабрь все же лучше ноября, во всяком случае для меня. Во-первых, в декабре у меня день рождения, а во-вторых в конце месяца уже Новый Год, и весь месяц идут приготовления к нему, кругом зимняя сказка, а она вполне располагает к творчеству. Ноябрь же для меня связан со смертью Фредди Меркьюри, поэтому я не люблю этот месяц. Конец осени – это как конец жизни, а  зима – уже начало чего-то нового. Во всяком случае я так  воспринимаю…

– Есть ли у Вас какой-то особый рецепт борьбы с сезонной ноябрьской хандрой и универсальный способ вернуть себе бодрый и рабочий настрой в ноябре?

– К сожалению, никаких особых рецептов у меня нет, кроме как уехать на это время в тёплые края, где много солнца. Но это не всегда бывает возможно.

– А что для Вас значит Фредди Меркьюри и почему вы так чтите лидера Queen и дату его смерти?

– Фредди Меркьюри для меня – это во многом очень личное, о чем в двух словах не расскажешь.   С одной стороны он  фронтмен великой группы и вокалист  с уникальным голосом, невероятной харизмой, талантом и мощной фонтанирующей энергией, с другой, просто добрый и хороший человек, который любил людей, ценил дружбу, обожал делать подарки. О его щедрости ходили легенды…

Фредди верил, что пришёл в этот мир не просто так, а с определённой миссией. Что в его песнях есть скрытое послание людям. Возможно, именно поэтому его песни можно слушать бесконечно, и они не надоедают, помимо того, что они просто очень классные сами по себе. И возможно именно это роднит меня с ним, сознание того, что мы приходим в этот мир не просто так. Я тоже всегда так считала.

– С чего началось Ваше знакомство с творчеством этой группы или Фредди и Queen покорили Вас в самый первый момент?

– Пожалуй можно и так сказать, что покорили с первой минуты. В начале я увидела по ТВ клип «The show must go on», это было ещё в 90-е. Потом услышала альбом  «Freddie Mercury & Montserrat Cabalie». А дальше начала уже слушать всё подряд и читать все, что издавалось на эту тему. Был период, когда я слушала их песни каждый день, они давали мне силы жить и именно они вдохновили меня всерьёз  заняться собственным творчеством.

– Как Вам кажется  если бы все сложилась иначе, и Фредди  был бы жив, каким бы сейчас было творчество Queen и в какую сторону бы пошёл вектор развития этой группы?

– Безумно жаль, что его сейчас нет. Бывает, случается то, что непоправимо и невосполнимо, как эта потеря. Разумеется, будь он сейчас жив, все сложилось бы в группе иначе. Ведь по большому счёту  группа держится на плаву исключительно за счёт прошлого, той былой славы, которая была у них в период их расцвета и их «золотого состава», если можно так выразиться. Имеется ввиду, состава с Фредди, разумеется. Думаю, участники коллектива это и сами прекрасно понимают и хотя они, безусловно, очень талантливые и профессиональные музыканты, но именно Фредди был движущей силой Queen.

В какую бы сторону развивался коллектив, если бы Фредди не умер, конечно, сложно сказать. Но одно ясно, что он не стоял бы на месте, и помимо старых хитов появилось бы много новых. В плане музыкальных жанров, наверняка Фредди бы продолжил эксперименты с оперой, а, может, придумал бы что-то новое, даже наверняка бы придумал, возможно, экспериментировал бы с какими-то  новыми стилями, которых не было в его время. В рэперы или хип-хоперы он бы, конечно, вряд ли заделался, но то, что музыка и аранжировки обогатились бы какими-то новыми, современными элементами – это весьма вероятно. Он ведь всегда был экспериментатором, первопроходцем, мастером смелых решений, любил сочетать то, что на первый взгляд казалось несочетаемым.

Ясно одно, с ним было бы в тысячу раз лучше, чем без него, тут, как говорится, к гадалке не ходи…

– Как думаете, есть ли какая-то концептуальная и музыкальная связь между Queen и Consuelo?

– Безусловно. Я всегда считала, что продолжаю дело Фредди. Конечно музыка Queen и Consuelo на первый взгляд совсем не похожа, но я никогда не стремилась кому-то подражать. Тут речь идет именно о более глубинном, концептуальном сходстве, а не о поверхностном.

Эксперименты с оперой  –  это как раз то, на что меня вдохновил альбом Фредди Меркьюри и Монтсеррат  Кабалье. Да и отчасти сама идея Сonsuelo Modern Opera Theater возникла у меня под его влиянием. Пожалуй, даже правильнее всего было бы назвать мой виртуальный оперный театр  - Consuelo Modern Opera Theater имени Фредди Меркьюри.

На альбоме «Ничто не умирает», есть одна песня, посвящённая Фредди. На альбоме она называется “1968”, хотя её первоначальное название было «Set world on fire». Мало кто знает, что она написана как бы от лица самого Фредди. Помнится, я писала текст, глядя на его портрет и как бы считывая информацию о нем. Там есть такие фразы, которые я никогда не употребила бы, говоря о себе, это была попытка как-то отразить его личность и внутренний мир, его образ мыслей, то, как я его себе представляю.

Вообще, у меня есть в планах на будущее релиз, посвящённый Фредди Меркьюри, куда войдёт ещё одна песня, посвящённая ему, а кроме неё, возможно, ремейк «Set world on fire» и пара каверов на песни самого Фредди.

А о его личности и творчестве я могу говорить часами, так же, как, например, об Анне Ахматовой. На эту тему можно будет сделать отдельное интервью. И я думаю, у нас появится такая возможность, когда выйдет моя будущая работа, посвящённая Фредди…

– Уже ощущаете приближение Нового года? Какие вообще планы по поводу встречи этого семейного праздника и какие ожидания у Вас от наступающего 2025 года?

– Пока не думала об этом…

– А как Вам творчество Бродского? Можете согласиться с теми, кто называет его самым неоценённым поэтом?

– Какой же неоцененный, если он лауреат Нобелевской премии! Это Николая Гумилева Анна Ахматова считала неоцененным поэтом. Его и реабилитировали  только в 1992 году, а всё время до этого он оставался в опале.

Конечно, если бы  в начале 70- х годов прошлого века Иосиф Бродский  остался  в СССР, (а ему тогда предложили либо покинуть страну, либо обещали  “горячие деньки”, как все мы знаем, он выбрал отьезд), то тогда он действительно имел бы все шансы остаться неоцененным поэтом.

Другое дело, что Иосиф Бродский – это сложный автор, он не для всех, а для подготовленного,  образованного и думающего читателя. Это не Пушкин или Есенин, которых может воспринимать практически любой человек, вне зависимости от уровня образования и  интеллекта.

Разумеется, я это говорю не потому что хочу как-то принизить Пушкина и Есенина, но то, что стиль написания у них намного проще и понятнее, чем у Бродского, ни для кого не секрет.

– У Бродского очень много потрясающих стихотворений, каково Вам было выбирать несколько самых-самых лучших и подходящих, и чем Вы руководствовались при выборе?

– Всегда очень сложный вопрос, как это происходит, в смысле выбор стихов для альбома. Здесь нет никакой формулы, как у математиков или физиков и вообще не может быть никакой четкой схемы, всё происходит по наитию и как бы само собой: попалось на глаза какое-то стихотворение и в голове вдруг зазвучала мелодия, и стало понятно, что из этого что-то получится. Конечно, я и просто листала сборник стихов, пытаясь выбрать и составить список, какие стихотворения  нужно взять на альбом, но далеко не все из них  на него попали. А вместо некоторых, намеченных мной ранее, вошли в итоге совсем другие, случайно попавшиeся на глаза в интернете. Одним словом творчество это  процесс,  поддающийся только своим собственным законам и не подвластный никакой логике. Всякий раз идёшь туда, куда ведёт вдохновение, а не какой-то здравый расчёт. Это как брак, по любви, а не по расчёту. Творчество – точно сродни браку по любви, а не по второму варианту.

– Как Вы понимаете стихотворение “Пилигримы”, и что данное стихотворение значит лично для Вас?

– Мне самой  всегда была очень близка тема пилигримов, ещё задолго до того  как я познакомилась с творчеством Иосифа  Бродского.

У меня была песня «Мой путь» с первого альбома Сonsuelo, если помните. Там тоже была затронута эта тема:

« Я вечный странник на Млечного Пути.

Нет родины у меня…»

Вечный странник – он же пилигрим, только мой пилигрим ищет свою родину и не находит её, так как она существует лишь в его мечтах:

«И манила меня чужая земля,

Но на ней видно места мне нет».

В этом он скорее близок к образам поэзии Лермонтова:

«Нет, вам наскучили нивы бесплодные,

Чужды вам страсти и чужды страдания,

Вечно холодные, вечно свободные,

Нет у вас родины, нет вам изгнания…»

У Иосифа Бродского  же мечтой пилигримов не является поиск земли обетованной, у них есть только иллюзия и дорога, они – не от мира сего, они – не такие как все, не похожие на большинство  людей.

« Увечны они, горбаты,

Голодны полуодеты,

Глаза их полны заката

Сердца их полны рассвета.. «

Судьба пилигрима – судьба творческого человека…Ничего никогда не изменится, мир останется прежним, а они так и будут вечно брести по пустыне  под «горящими над ними звёздами» и «хрипло кричащими им птицами» в поисках своей истины.

Они тоже странники на Млечном Пути и родины у них нет, равно как и изгнания быть не может…

Мне с детства казалось, что бывают обычные люди, а бывают избранные, отмеченные какой-то печатью. К избранным людям я всегда причисляла людей творчества, они и есть пилигримы, а Млечный путь – это путь служения искусству, тяжёлый и тернистый… Вот примерно  так я это понимаю…

– У меня осталось впечатление, что Бродский для Вас – это всё-таки, в первую очередь, лиричный и даже романтичный автор, что Вам близки не столько экзистенциальные, философские его произведения, сколько пейзажные и сентиментальные зарисовки, как Вам самой кажется, насколько это так?

– Вообще мне нравится многое из его творчества, но далеко не всё подходит для  того, чтобы из литературных и поэтических композиций превратиться в музыкальные…

– А можете представить себе, что на альбоме по Бродскому у Вас появится, например, его “Романс скрипача”?

–  «Романса скрипача» не появится, а вот «Романс Гамлета» уже есть. И притом он в чём-то перекликается с уже вышедшим шекспировским «Быть иль не быть» в музыкальном  плане.

– В чём главное различие по посылу, настроению и эмоциональному заряду EP “И быть над землёй рассветам” от EP “С видом на море”?

– “И быть над землей рассветам” вышел в январе этого года и был приурочен к 28 годовщине со дня смерти поэта. Он и выглядит как эпитафия. То есть релиз довольно мрачный получился, хотя и оставляющий свет в конце тоннеля. Кавер на шопеновскую прелюдию, в качестве интро, идущая за ним траурная песнь “Розы, герань, гиацинты”, отрывок из стихотворения  “Холмы” и наконец, следующая, за ней “Пилигримы” –  послание Иосифа Бродского человечеству.

Что касается “С видом на море”, то тут все прямо противоположно.  Этот сингл готовился к дню рождения Иосифа Александровича, правда в итоге немного не успели к 24 мая, вышел в июне.  Насколько мрачен и торжественно-печален первый релиз, посвящённый смерти, настолько же жизнеутверждающий второй, посвящённый жизни. Тут и свежие соленые морские брызги, крики чаек и шум моря, на которое так хочется поехать летом в отпуск,  в заглавном треке “С видом на море”. И второй трек “Вернись душа”, звучащий почти как гимн бытия, особенно в сочетании с драйвовой музыкой в стиле рок/метал:

“Вернись, душа и перышко мне вынь,

Пускай о славе радио споет нам,

Скажи душа, как выглядела жизнь,

Как выглядела с птичьего полёта..  “

– Какой из двух этих мини-альбомов Вам самой ближе и приятнее на слух и по ощущениям?

– Они очень разные, вряд ли их вообще возможно сравнивать. Я знаю, что “Пилигримы” получилась очень сильная вещь и, пожалуй, одна из лучших песен в моём творчестве, это мне многие говорили. Она масштабна и эпохальна, конечно, в первую очередь благодаря гениальному тексту автора. Когда я  писала к ней музыку, вообще было странное ощущение, словно я пишу саундтрек к какому-то неизвестному и неизданному ранее фильму Андрея Тарковского.  Какой-то посыл из его фильмов здесь явно присутствует. Возможно, дело в том, что Бродский и Тарковский – представители одного поколения, язык образов которых очень многозначен и не всегда прост для понимания.

А что касается второго релиза, “С видом на море”, его можно послушать в кафе на берегу этого самого моря или прогуливаясь по набережной. Здесь жизнь бурлит и играет яркими красками, дышится полной грудью…

Поэтому сравнивать эти две работы сложно, уж слишком различные эмоции они вызывают. Каждая хороша, что называется,  в нужном месте и в нужное время.

– А над каким из этих двух EP Вам было интереснее и приятнее работать, и отличался ли как-то подход к работе над ними?

– Подход примерно один и тот же, лишь настроение у релизов разное. Но подход не зависит от настроения. А интересно работать было и над тем и над другим, невозможно определить, над каким из них больше.

– Каким будет альбом по Бродскому и когда можно ждать его выхода? Войдут ли в него все эти пять уже записанных и изданных песен, и будут ли они как-то изменены для релиза полноформатника?

– Уже записанные и изданные композиции, безусловно, войдут и вряд ли они будут изменены. А ждать выхода альбома стоит в январе 2026 года, как раз к 30-летию со дня смерти Иосифа Бродского. Надеюсь, что успеем, так как впереди ещё целый год, но работы предстоит  очень много. Особенно потому что параллельно выходят и другие релизы.

А каким будет альбом, пока сказать сложно, но учитывая треки, которые в него войдут, ясно что он получится весьма разноплановым. Хотя, думаю, он будет даже более разноплановым, чем альбом на стихи Николая Гумилева, так как на нём будут и трагичные, и жёсткие, и лирические треки, и даже весёлые и шуточные. И речитатитвы в своём творчестве я тоже раньше никогда не использовала, а здесь они будут даже не в одном, а в нескольких треках.

– Можно ли уже обнародовать название готовящегося альбома или назвать, сколько песен на него войдёт?

– Есть несколько рабочих вариантов названия, скорее всего, будет выбран один из них. Но  называть его я пока не буду. Всему свое время. А войдёт в альбом скорее всего 15 или 16 треков, если, конечно, вдруг ещё что-нибудь не напишется в последний момент.

– А каково было озвучивать и перекладывать на музыку самого Вильяма Шекспира и почему изначальной и главной всё-таки была сделана русскоязычная версия?

– Здесь нет главной и второстепенной версии, они абсолютно равноправны. Опера планируется на двух языках, одна версия русскоязычная, другая – англоязычная. Просто обе версии сингла выходили по очереди, выпустить их именно так, а не одновременно предложил лейбл, что в общем-то абсолютно логично. Ну и также логично, что первой вышла русская версия, как наиболее понятная нашему российскому слушателю.

Озвучивать и перекладывать на музыку Уильяма Шекспира  –  примерно так же  как любого другого знаменитого поэта, будь то Ахматова, Бродский или Мандельштам. Просто нужно вжиться в атмосферу произведения и, отчасти в образ самого Гамлета и попытаться передать и донести то, как я его  вижу и понимаю.

– Какая версия нравится больше Вам самой и почему?

– Вот Матвею, звукорежиссеру  больше нравится русская версия, насколько я знаю, а мне наверное все-таки английская. Язык Шекспира – это нечто уникальное. Какие бы гениальные поэты ни переводили его на другие языки, тем не менее, лучше всего звучит в подлиннике. С другой стороны, если перевести на английский того же Лермонтова, Гумилева или Ахматову, тоже будет казаться, что в оригинале, то есть в данном случае на русском звучит круче. Ведь перевод – это поиск примерных соответствий в другом языке, тут есть очень много нюансов, но практически никому не удавалось сделать перевод лучше оригинала.

– А почему именно “Гамлет”? Чем был обусловлен выбор именно этого произведения?

– Это очень старая история. С “Гамлетом” очень многое связано в моей жизни, притом не только с пьесой или фильмом, но  и с самим отдельно взятым образом принца Датского. Началось все ещё в ранней юности со старого советского фильма, в котором Гамлета сыграл Иннокентий Смоктуновский. Помнится, в свое время он произвёл на меня огромное впечатление. Бытует мнение, что лучше этой экранизации ничего так и не было снято. Пожалуй, соглашусь. Действительно очень сильный фильм по всем параметрам.

Помнится, в юности у нас был любительский театральный кружок, который мы с  моими тогдашними друзьями сами же и организовали.  (Наверное будущий прообраз Consuelo Modern Opera Theater). Конечно, поставить весь спектакль тогда было очень трудно, но в сокращённом варианте  мы  его все же поставили. Притом тоже было две версии,- русская и английская. Вдохновленная примером знаменитой французской актрисы Сары Бернар, я тогда тоже сыграла Принца Датского и это оставило неизгладимый след в моей душе. Этот образ преследует меня всю мою сознательную жизнь и вообще произведение “Гамлет” – одно из самых моих любимых, как из пьес Шекспира, так и вообще из мировой литературы.

Но мне всегда в большей степени хотелось создать именно музыкальное воплощение, то есть рок-оперу или мьюзикл. И вот сейчас, наконец, претворяю в жизнь мой старый замысел…

– Есть ли разница в ощущениях, когда исполняешь «Гамлета» на русском и на английском? Как бы Вы описали различие двух этих версий “Принца Датского”?

– Да, безусловно, есть. Английская версия звучит более театрально, что ли. Как будто какая-то дополнительная музыка заложена в самом тексте, а не только в музыкальном сопровождении. Ну и, конечно, язык XVI века сильно отличается от современного, что придаёт особую атмосферу.

– Не пугает ли Вас масштабность работы по превращению задумки переложения Шекспира на музыку в формате полноформатного альбома своей масштабностью?

–  Меня пугает не сделать что-то, не попробовать сделать. А масштабность работы меня как раз только привлекает. Отчасти пугает, наверное. Но, как любила говорить моя бабушка: “глаза страшатся, а руки делают”. Ведь “Гамлет” – далеко не единственная опера, которая планируется под эгидой Consuelo Modern Opera Theater. Еще одна, по произведению, даже правильнее сказать по произведениям М.Ю. Лермонтова уже тоже наполовину написана. Название её пока не буду сообщать, чтобы не разрушать интригу. Так получилось, что я работаю над двумя операми одновременно и даже не знаю, какая выйдет первой. Конечно, на этот счёт есть пословица: “за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь”, но я ведь  и не собираюсь никого ловить! Одно знаю, что выйдут они точно не в один день… Хотя бы потому, что это неграмотно с точки зрения их продвижения..

– На какой стадии в данный момент находится альбом по пьесе Шекспира “Гамлет”?

– Пока кроме арии, “Быть иль не быть” есть ещё пара треков в работе, один из которых – сцена Гамлета и Офелии, где она пытается вернуть ему его подарки:  “порядочные девушки не ценят, когда им дарят, а потом изменят”… А он советует ей уйти в монастырь.

Да, создать такое произведение вовсе не просто, я отдаю себе отчет в этом и понятно что на это может уйти несколько лет. Но самое главное,  что начало положено, а в плане сроков, меня никто не торопит. Это ж не пятилетний план сдавать  в СССР!

С другой стороны, за 5 лет, наверное, уже обе оперы будут готовы. Все-таки это большой срок, за который многое можно успеть. Так что, как говорили во времена моего советского детства: «пятилетний план – выполним!»

– Правильно ли я понимаю, что в данный момент Вы параллельно работаете над альбомом по Шекспиру и над альбомом по Бродскому, и два этих процесса идут параллельно?

– Не совсем так. По Бродскому весь материал уже создан, дальше предстоит работа аранжировщика, студийная работа, то есть запись вокала, хоров, подбор эффектов и т.д. А по Шекспиру материал находится в процессе написания. И либретто и музыка. Когда материал уже создан, и ты имеешь определенное представление о том, как он должен звучать, остаётся только воплотить это в жизнь. А вот когда материал ещё только создаётся, это совсем другой этап работы.

– Над каким из альбомов работать сложнее, а над каким интереснее? И выстраиваете ли Вы для себя каким-то образом приоритеты в этой связи?

– То над чем работать неинтересно, я и не работаю. Выбираю то, что наиболее меня привлекает. Но конечно опера это не просто набор треков, пусть и объединённых общей идеей, а тут должен быть сюжет, драматургия. Поэтому работать сложнее, и возможно, в чем-то интереснее, так как подобного ещё не было. Но из этого вовсе не следует, что над альбомом на стихи Иосифа Бродского работать скучно.

– Сложно ли было вам писать арию своего собственного сочинения, и можно ли говорить, что Consuelo таким образом переходят на какой-то новый уровень?

– На новый уровень, конечно, будем переходить. Хотя все эти планы существуют уже давно. И кстати ария “Быть иль не быть” тоже написана не сейчас, а много лет назад. Хотя, сейчас она была значительно видоизменена и усовершенствована. Но все-таки одно дело иметь планы и какие-то черновые наработки, а совсем другое –  уже конкретно претворять их в жизнь. Окончательно говорить о новом уровне можно будет тогда, когда выйдет хотя бы одна опера.

– Всё либретто для альбома по Шекспиру будет целиком Вашего авторства?

– Да, именно так. Если привлекать кого-то ещё в соавторы,  то, с одной стороны работать может будет и проще. Ну если  конечно привлечь не какую-то  сомнительную личность, а действительно талантливого и креативного человека. Но с другой стороны, тогда и герои будут несколько иными, так как второй человек тоже вложит в них что- то свое. А мне нужно донести до слушателя именно мою концепцию, так сказать, поделиться с ним своей версией того, какими должны быть герои и что означают те или иные события. Слушатель, разумеется, может с моим видением происходящего и не согласится, это его право. Но поделиться им с ним – необходимо. Если Вселенная посылает нам это, значит, его нужно передать другим…

– Возникают ли какие-то сложности с переводом английского на русский и в том, чтобы один вариант соответствовал другому? Вообще насколько это для вас сложный и энергозатратный опыт?

– Ну, мне переводить то ничего не нужно, есть текст Шекспира на английском и есть русская версия в переводе Бориса Пастернака. Конечно, есть переводы и других авторов, например Михаила Лозинского, но так уж сложилось, что мой выбор пал на Пастернака. А искать соответствия в тексте при знании английского языка не так уж сложно.

– Как часто Вы сама себе задаете вопрос “быть или не быть?” в своей повседневной жизни и как на него чаще всего отвечаете?

– Постоянно. Чаще всего отвечаю “быть”, хотя, если это касается творчества, то обычно бывает правильно. А что касается повседневной жизни, то тут бывает по-разному…

– А как считаете, какие смыслы и уроки смогли бы извлечь из пьесы “Гамлет. Принц  Датский” современные слушатели, и чему это произведение и ваш альбом по нему могли бы их научить?

– Борьба за справедливость и с несовершенством мира, верность и преданность своим идеалам…

С другой стороны, вдруг вспомнилась песня группы «Queen» – «Princes of the Universe», саунд-трек к фильму «Горец» и подумалось, что Гамлета тоже можно было бы назвать этим термином - «Принц Вселенной», который борется с силами зла в лице короля Клавдия, убившего своего брата, отца Гамлета и узурпировавшего трон… Хотя, это конечно очень узкая трактовка образа Гамлета. Он и философ, и бунтарь, и романтик, и борец за совершенство мира…

Ну а чему сможет научить опера по пьесе «Гамлет» можно будет говорить, когда она уже  выйдет…

– А можно ли сказать, что Фредди Меркьюри был настоящим Шекспиром от рока, как Вы считаете?

– Интересная мысль!  А ведь действительно  его можно так назвать! У Шекспира были и комедии «Cон в летнюю ночь», «Много шума из ничего», и трагедии «Ромео и Джульетта», «Гамлет», «Король Лир», и потрясающие сонеты. А у Фредди сильные и яркие драматические, рвущие душу песни «Who wants to live forever», (которая вполне могла бы стать саунд-треком к фильму «Ромео и Джульетта» или к тому же «Гамлету», если бы, конечно не стала саундтреком к фильму «Горец»),«The show must go on», «Innuendo», «I want it all».

«Love of my life», «I was born to love you» –  это как сонеты Шекспира. А «A kind of magic», «Killer Queen» можно сопоставить с шекспировскими комедиями. Ну а одна «Богемская рапсодия» чего стоит! Чистой воды театр, вполне достойный шекспировского «Глобуса»!!!

Да и жили Уильям Шекспир и Фредди Меркьюри в одной стране, в Англии, хоть и в разное время…  И кто знает, а вдруг Фредди Меркьюри и был раньше Уильямом Шекспиром и именно он написал все эти пьесы, которые до сих будоражат умы человечества, так же как и его песни в  следующей жизни!

Хотя, последнее шутка, конечно! Наверное…

– Как себя чувствует в данный момент Ваш виртуальный оперный театр, и происходит ли там какая-то своя эволюция?

– Безусловно. Театр с выходом арии “Быть иль не быть” наконец был выделен в отдельное сообщество из основного проекта Consuelo. Вообще изначально так и планировалось, что в первую очередь будут сделаны каверы на оперные арии знаменитых композиторов прошлого, так сказать, для разгона или для затравочки, а потом начнут уже выходить оперы собственного сочинения. Хотя, каверов никто не отменял, они будут делаться и дальше, параллельно со своими произведениями. Так что все идёт по плану!

А вообще, у меня  по-прежнему есть мечта, что театр из виртуального когда-нибудь  станет реальным, в нем появятся другие актёры и будут постановки, на которые можно будет прийти в реале. Не знаю, сбудется ли это, но мечтать не вредно, как говорится!

В любом случае, в интернете все это точно можно будет послушать и посмотреть… Ну а  остальное  – как карта ляжет!

– А в целом меняется ли как-то Ваш подход к работе в рамках Consuelo и взаимодействие с аранжировками, музыкантами, лейблом?

– Чтобы что-то глобально поменялось, это должен быть тогда уже другой лейбл и другие музыканты. А так, мы уже привыкли работать вместе, что называется притерлись. В чем-то, конечно, перемены происходят, меняется подход, но это явно не разворот на 180 градусов.

– Не могу обойтись без нашего уже традиционного вопроса, которого не было, кажется, только один раз, когда мы пару месяцев назад говорили с Вами про Ваш сайд-проект Dea Ignis. Как обстояло дело с мистикой, удивительными совпадениями, магией чисел и необъяснимыми стечениями обстоятельств в ходе работы над альбомами по Бродскому  и Шекспиру? Было ли до сих пор что-то заслуживающее упоминания?

– Тут не лишнее снова вспомнить о той самой сантехнической аварии, которая произошла под Новый 2023 год. (Для тех читателей, кто не в курсе, прочитать об этом  забавном инциденте подробно можно в интервью Сonsuelo за январь 2024, посвящённом альбому на стихи Николая Гумилева.)  Просто эта авария стала поистине эпохальным событием:  и название альбому на стихи Николая Степановича тогда нашлось, благодаря ей, и в поездку в Сочи я уехала не на новогодние праздники, а позже, в связи с чем попала на спектакль, посвящённый Иосифу Бродскому, благодаря которому уже вышло два релиза на его стихи и мы сейчас обсуждаем будущий альбом, материал для которого уже написан.

И даже сингл «Быть иль не быть» оказался связан с этой историей. Так как ранее я работала над оперой по произведениям Лермонтова, но тогда переключилась на «Пилигримов» Бродского. А сингл «Быть иль не быть» был создан в сентябре 2023, когда уже вовсю шла работа над  альбомом на стихи Иосифа Бродского, и мне пришло в голову положить на музыку «Романс Гамлета» из его поэмы «Шествие». Сразу сделать это не получилось, но зато благодаря этому я решила восстановить давно написанный «Быть иль не быть» и вспомнила о планах оперы «Гамлет», которые тут же начала претворять в жизнь…

А потом и «Романс Гамлета» на стихи Бродского был все же дописан как некое продолжение и развитие шекспировской истории…

Но это не все мистические истории, произошедшие за последнее время. Была ещё одна, притом связанная с голосованием  за «лучший релиз месяца» у вас на Астарте…

А заключалась она вот в чем… После того, как я побывала на спектакле, посвящённом Иосифу Бродскому, припев «Пилигримов» зазвучал у меня в голове ещё на выходе из зрительного зала. Но я тогда не спешила радоваться и бросаться его записывать. Тогда в самом разгаре была работа над альбомом  по творчеству Гумилева, и я подумала, что невозможно сочинить музыку на стихи всех поэтов, которые нравятся, на это просто жизни не хватит! Но звезды сложились иначе… После того, как я в течении двух месяцев  так и не записала «Пилигримов», мне вдруг, впервые в жизни  начал сниться Осип Мандельштам, мини-альбом «Петербург, я ещё не хочу умирать» на стихи которого  я издала ещё в апреле 2018. И притом самих снов я толком не запомнила, но в них, как мне показалось, содержались некие намёки на то, что Осип Мандельштам и Иосиф Бродский имеют нечто общее между собой, притом это касается не только того, что они оба – поэты и оба представители одной национальности. А вплоть до того, не является ли один из них продолжением или реинкарнацией другого. Ну, во всяком случае я это так восприняла на тот момент. В общем, после этих снов, я записала “Пилигримов”, а дальше появилась музыка на «С видом на море» и некоторые другие треки… При этом я очень подробно стала изучать творчество и Бродского и Мандельштама на предмет неких общих мотивов, совпадений и подтверждений моей теории.

Иногда мне казалось, что это – бред больного воображения, а иногда, - что вполне может быть. Ну в самом деле, Осип Мандельштам умер в конце декабря 1938 года, а Иосиф Бродский родился в мае 1940. Вполне логично было  бы предположить, что Осип Мандельштам не до конца прошёл свой творческий путь и в итоге возродился в ином поэте… Помнится, я нашла некоторые параллели в стихотворении Осипа Эмильевича «За гремучую доблесть грядущих веков» и  Иосифа Александровича «Я входил вместо дикого зверя в клетку». В итоге, это привело у тому, что « Я входил вместо дикого зверя» тоже войдёт на альбом на стихи Бродского, а в музыкальном отношении оно сделано в духе «За гремучую доблесть»,- та же жёсткая акустическая гитара, те же намёки на тюремный шансон и при этом музыкальный минимализм. Хотя музыка, конечно, получилась совсем другая, да и смысл стихов на самом деле  тоже разный…

Так вот, эта идея насчёт продолжения одним поэтом творческого пути другого ещё долго волновала моё воображение и мне хотелось, наконец, получить ответ, является ли она бредовый или всё же нет…

И вот, как раз в тот момент, где-то весной 2024 года у вас в сообществе началось голосование за лучший релиз месяца, в которое как раз попадал мой недавно изданный  EP «И быть над землёй рассветам» на стихи Бродского. Я тогда сделала репост  к себе в сообщество и загадала примерно следующее: «Если мой релиз победит, значит один из поэтов действительно является новой инкарнацией  другого, а если не победит, значит, не является».

Помнится, у вас тогда изменились условия голосования, не все те, кто голосовал за меня это заметили, и в итоге победила другая группа. А я получила ответ на свой вопрос… Так что, как видите, мистика – она  рядом с нами, порой в самых простых, неожиданных и совсем не напоминающих о ней вещах…

(Хотя, что-то у меня в этом интервью  прям какой-то карнавал реинкарнаций получается, то Фредди Меркьюри – продолжатель  творчества Уильяма Шекспира,  то Иосиф Бродский – новое воплощение Осипа Мандельштама. Псхиаторы бы сказали, что это не мистика, а уже галлюцинации… Впрочем, надеюсь, что они вряд ли будут это читать! Да и переселение душ, похоже, не состоялось по техническим причинам, потому что «Аннушка уже разлила подсолнечное масло…» Ха-ха!)

– Что в самых ближайших планах?

– В начале нового 2025 года выйдет сингл из двух арий из оперы “Хованщина” М.П.Мусоргского. Вы спросите,  наверное, а причем здесь Мусоргский? Уж не притом ли, что он страдал белой горячкой?  Или потому что его душа позже переселилась в какого-нибудь сумасшедшего рокера современности? Нет, конечно, и не по той и не по другой причине, а просто потому что он – гениальный композитор, который, к сожалению, действительно злоупотребял алкоголем и потому жизнь его оказалось не слишком длинной. Кстати, никаких таинственных историй, связанных с Мусоргским, как ни странно не было, хотя одна из арий носит самый что ни на есть мистический характер… Но, впрочем, может все ещё впереди…

А позже, скорее всего, летом или может быть в начале осени выйдет ария из оперы Сен-Санса  “Самсон и Далила”.  Причины данного выбора заключаются исключительно в том, что сама ария очень красивая.

И как-то разговорились с аранжировщиком Петром, оказалось, что ему  тоже нравится Сен-Санс и было бы интересно сделать аранжировку  этой арии.

Так что, как видите, творчество бьёт ключом! / Главное, чтобы не по голове!/

– Ваши финальные слова и пожелания тем, кто нас читал.

– Читайте Бродского и Шекспира в это мрачное осенне-зимнее время. Они помогут сделать световой день длиннее силою своей мысли. А если одолевают сомнения и неуверенность в себе, то первую фразу знаменитого гамлетовского  монолога “ to be or not to be that is is the question” можно изменить так: “ to be, or yes, to be and no questions…” Немного самонадеянно, конечно, звучит, но зато может оказаться весьма эффективно!

А ещё для поднятия  тонуса и настроения можно послушать музыку группы  «Queen» и сольное творчество Фредди Меркьюри. Особенно это актуально сегодня, в день его памяти… С таким мощным музыкальным сопровождением никакая осенняя и зимняя хандра не страшна…

Ну вот, кажется к концу интервью созрел рецепт борьбы с тёмным временем года, помимо посещения тёплых стран: Фредди Меркьюри, Иосиф Бродский и Уильям Шекспир,- такой гремучий коктейль может оказаться покруче любого согревающего пунша или глинтвейна…

И тут же  почему-то сразу вспоминаются строки из  «Романса Гамлета» Иосифа Бродского:

«Далеко ль до конца, Вильям Шекспир?

Далеко ль до конца, милорд?

Какого черта в самом деле…»

– Спасибо за интервью!

Алексей "Astarte Eel" Иринеев

«Богиня огня и хозяйка огненной стихии» Интервью с Dea Ignis

Я думаю, все уже давно привыкли, что наши интервью с Каэтаной Альба из неоклассического питерского проекта Consuelo неизменно оказываются очень вдумчивыми, содержательными и интересными, ну а сейчас у нас ещё одна особая возможность в этом убедиться. После шести лет молчания, словно птица Феникс из пепла восстаёт сайд-проект Каэтаны De Somniis, который изначально ориентировался на эксперименты по совмещению рока, металла и музыки эпохи барокко. Теперь это единоличный проект Каэтаны и называется он Dea Ignis, а все интересующиеся не так давно уже имели возможность послушать их замечательный дебютный сингл. Про праздничность и пышность музыки эпохи Барокко, про непредсказуемую огненность характера древних богинь и нюансы работы с материалом известных только узкому кругу профессионалов и давно почивших гениев прошлого читайте в нашем сегодняшнем интервью с Каэтаной, и если вы ждёте отличное интервью в её фирменном стиле, вы точно не будете разочарованы!

– Здравствуйте, Каэтана! Поздравляю Вас с возобновлением деятельности своего сайд-проекта и с новым синглом! Как так получилось, что De Somniis всё-таки был возрождён?

– Здравствуйте, Алексей! Спасибо большое! Но это уже не De somniis, а другой проект, хоть и занимается тем же самым, то есть каверами или даже, правильнее сказать, ремейками музыки эпохи  барокко на современный лад.

– Почему было принято решение сменить название и откуда взялось нынешнее имя проекта?

– Есть известное высказывание: как лодку  назовёшь, так она и поплывет, вот так и произошло с  De Somniis, что в переводе означает «о снах». Вот проект и уснул на долгих шесть лет, и неудивительно!

Почему-то при слове сон мне сразу вспоминаются строки из композиции Соnsuelo «Сон» на стихи Николая Гумилева: “Застонал я от сна дурного и проснулся тяжко скорбя” с альбома, который вышел осенью 2023. Или из монолога  Гамлета “Быть иль не быть”:  «Уснуть и видеть сны? Вот и ответ: какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров земного чувства снят…»  Кстати, ария «Быть иль не быть» в проекте Consuelo вышла в сентябре этого года. Потому видимо и ассоциации у меня такие возникают. А, может, я просто беззастенчиво рекламирую творчество своего основного проекта, пользуясь этим интервью, как дополнительным инфо-поводом!

Но это я, пожалуй, увлеклась и отвлеклась… А если говорить о Dea Ignis, то вот как возникло это название… Во-первых, то, что имя проекта надо менять я поняла сразу. После такого долгого перерыва лодку точно нужно назвать иначе, другой более подходящий момент для этого и представить трудно. Да и аранжировки теперь стали другими, более энергичными, стремительными, чем раньше. Под старое название уже не очень подходили, как бы сказали психологи – «когнитивный диссонанс».

С выбором нового названия все получилось не случайно, как, впрочем, и все остальное в моей жизни. Где-то осенью прошлого года мне попалась в интернете статья об актрисе Марии Капнист, человеке тяжелой судьбы, которая прошла сталинские лагеря и.т.д. Но главное тут было то, что она принадлежала к дворянскому роду Капнистов, на гербе которого в качестве девиза красовалась надпись «sub igne immotus», что в переводе с латыни означает буквально «непоколебим под огнем», а если переводить более художественно, то можно сказать «и в огне не горит».  И меня сразу зацепило это название, я поняла,  что для обновлённого проекта именно подойдёт что-то связанное с огнём, ведь огонь – это моя стихия, я – Стрелец по гороскопу,  да и в аранжировке нового трека  «Se tu mami» явно появилось что-то искрометное, огненное. Но не называть же проект так длинно! Да и нехорошо брать девиз с чужого дворянского герба… И вот после долгих раздумий родилось это название – Dea Ignis, то есть богиня огня, хозяйка огненной стихии…Мне показалось, что ничего более подходящего для нового имени проекта просто не существует в природе…

А ещё возникла интересная мысль, уже второй раз в жизни я приняла надпись на дворянском гербе за руководство к действию. Пожалуй, стоит подумать о том, чтобы коллекционировать эти надписи, в них могут быть ответы на очень и очень многие вопросы, ведь  выбирались они уж точно не случайно…

– Коллекционирование надписей на дворянских гербах – это достаточно необычное хобби. Тем более если воспринимать их как руководство к действию! А с чего тут всё началось?

– На самом деле в моей коллекции пока всего два девиза: первый «Deus conservat omnia» – «Бог сохраняет все».  Это надпись на гербе рода Шереметьевых, который красуется на воротах когда-то принадлежавшего им Шереметьевского дворца, он же Фонтанный Дом, в котором уже в XX веке проживала Анна Ахматова. Наверное, вы помните моё интервью от 2020 года, которое было посвящено клипу «Я голос ваш» на мою песню на стихи Анны Андреевны, которое называлось «Мистический Эксперимент в духе Deus conservat omnia». Так сложилось, что и в жизни Анны Ахматовой, моего любимого поэта и в моей жизни эти слова сыграли большую роль…

Ну а теперь ещё одна надпись на дворянском гербе стала для меня девизом по жизни и вторым раритетом в моей коллекции… Возможно, теперь она будет пополняться чаще…

– А насколько случайно находятся все эти гербы и названия? Как Вам кажется, стоит ли тут искать какое-то мистическое измерение? Вот во времена Достоевского было в порядке вещей, например, гадать и искать руководство к действию, раскрывая наугад Библию. Не стоит ли считать аналогом таких гаданий и Ваше отношение к надписям на гербах?

– Да, думаю, стоит. Да и гадание на книге, как священной, так и на книге стихов известного поэта или писателя, например, – тоже хороший действенный метод, который практиковали не только во времена Достоевского и задолго до него, но и сейчас. Я сама неоднократно его использовала, особенно на сборнике стихов Анны Андреевны. Как раз самые точные и близкие к истине ответы на вопросы мне удавалось получить именно через него…

– А Вам самой никогда не хотелось придумать герб своей семьи, а затем добавить к нему надпись-девиз? Каким бы мог быть такой герб и украшающая его надпись?

– А это интересная мысль, пожалуй стоит об этом подумать серьёзно… Но дело это – весьма непростое…

– Стоит ли искать в нынешнем названии Dea Ignis что-то мистическое и связь с языческими богинями прошлого?

– Мистическое здесь, безусловно, стоит искать и можно даже найти… Есть ещё одна тайна, заложенная в название Dea Ignis, в нем зашифровано моё собственное имя, имеется ввиду не  творческий псевдоним, а то, как меня назвали родители и ещё имя одного моего предка по материнской линии. Так что помощь стихии огня, моей стихии и плюс ещё помощь рода, вот что несёт в себе новое имя проекта. Пожалуй, о гербе и правда стоит задуматься и, кажется,  я начинаю понимать, каким он мог бы быть…

Насчёт языческих богов и языческих культов, это всегда было из области моего особого интереса, и конечно связь с языческими богинями здесь прослеживается. Помнится, ещё в подростковом возрасте я увлеклась древнегреческой и древнеегипетской мифологией, позже шумерской и хеттской. Но мне больше нравилось придумывать своих богинь, наделяя их чертами из различных культов, плюс ещё добавляя им придуманные мною черты… Нельзя сказать, что у нынешней Dea Ignis есть какой-то конкретный прототип из той или иной мифологии. Скорее, это некий собирательный образ, во многом плод моего воображения и фантазий.

– А почему всё-таки не было возможности оставить прежнее название? Это намёк уже на уровне вывески на то, что перед нами всё-таки немного обновлённый De Somniis?

– На самом деле я долго колебалась перед тем, как сменить название. И собственно, во многом по этой причине проект возобновился только сейчас, а не годом или двумя ранее. Но в очередной раз послушав аранжировки, прежние и новую  я поняла, что нельзя цепляться за прошлое и нужно двигаться дальше. Да и “De somniis” хоть красиво звучит и особенно красиво смотрится написанным, но мало того, что проект впал в летаргический сон на долгие шесть лет, так ещё и для русского человека, не знающего латыни это название созвучно  слову «сомнение». А мне не хотелось больше ни летаргических или каких-то ещё снов, ни сомнений в чём бы то ни было. Поэтому отныне Dea ignis…

– Чем Вас так привлекает эстетика барокко? Почему было принято решение создать даже отдельный проект для реализации данного жанра?

– Меня вообще привлекает все старинное и древнее, не только барокко. А если говорить конкретно о нем, то красота, пышность,  вычурность и помпезность, свойственная этому стилю, не только в музыке, но и в архитектуре и в других видах искусства лично у меня рождает ощущение вечного праздника, чуда, какого-то волшебства. Приходят на ум слова из песни группы Queen « It' a a kind of magic», именно их мне и хочется произнести, рассуждая об эстетике барокко. Какая-то нереальная магия исходит от этих гармоний, звуков органа и клавесина, таинственного блеска свечей… Буйство красок и звуков, цветов и оттенков – это как золотая осень или предновогодняя пора чудес… Лично у меня барокко вызывает именно такие ассоциации. Все в этом мире божественно-красиво, совершенно, мощно и интригующе, как музыка Баха и Генделя – двух величайших композиторов этой эпохи, которых я люблю с детства…

– Как считаете, чему стоит поучиться современности и современному человеку у эпохи барокко и у музыки из этой эпохи?

– Каждая эпоха неповторима, вряд ли современный человек может мыслить теми же категориями, что человек 17-18 веков. Сейчас, в наш век компьютеров и современных технологий трудно себе представить, что Бах и Гендель – оба на старости лет ослепли, от того, что всю жизнь писали от руки ноты при свечах. Музыкантам 21 века не нужно этого делать, да и медицина шагнула далеко вперёд. Человек не только эпохи барокко, а  вообще прошлых веков лучше, чем мы сейчас, понимал и чувствовал, что жизнь коротка, что каждый день нужно  прожить, как последний, был более фаталистичен и был ближе к Богу. А может наоборот это Баху не хватало компьютера и наших современных технологий, с помощью которых он бы сотворил ещё большую революцию в музыке? Хотя уж куда больше, если до сих пор в каждом музыкальном учебном заведении изучают его произведения. Так что современности не только есть чему поучиться у эпохи барокко и у музыки той эпохи, а мы это делаем, подчас сами того не замечая…

А ещё, современные люди слишком циничны, их уже ничем не удивишь, в отличии от представителей прошлых эпох. Больше романтики, ощущения праздника в душе, умения видеть гармонию и красоту, меньше фальши и больше искренности, веры и какого-то первозданного восторга, столь свойственного людям из прошлого, – мне кажется, что именно этого не хватает современному человеку и это стоит почерпнуть из богатого опыта прошлых столетий…

– А в чём главное отличие De Somniis и Dea Ignis, на Ваш взгляд, и что главного у двух этих коллективов?

– В чем отличие, насколько оно велико и велико ли покажет время. Сейчас, когда издан только один новый сингл, об этом говорить ещё слишком рано. Вот когда их будет хотя бы 3-4, картина станет понятнее. Пока ясно, что стало больше экспрессии. Дело в том, что каким бы стилем музыки я ни занималась, будь то современная или барокко, мне всегда казалось, что, как говорил Людвиг ван Бетховен: «музыка должна высекать огонь из груди человеческой». Вот эта фраза тоже во многом является девизом моей жизни, хоть это и не надпись на дворянском гербе, но зато слова великого композитора. Поэтому сейчас это получается «огненное барокко», если можно так выразиться.  Проект De somniis был более спокойный, меланхоличный. Возможно, для барокко это и больше подходит, для того барокко каким оно было в соответствующую эпоху. Но мне всегда хочется чего-то новаторского, такой уж я человек…

– Давайте вернёмся к истоку De Somniis. Как всё начиналось, и с какими идеями и мыслями создавался проект?

– Сейчас уже трудно четко  вспомнить, как все начиналось. Особенно когда это не основной, а сайд-проект или кавер-проект. Помню, что в какой-то момент пришла мысль попробовать совместить барокко с роком и металлом. Притом даже затрудняюсь сказать, кому первому из нас пришла в голову эта идея. Дальше выбрали несколько композиций, собрались, порепетировали, посмотрели, что может лучше получится.  Разумеется, не мы первые, кто совмещал классику с современными стилями, но ведь у всех это получается по-разному! В итоге записали несколько композиций, показалось, что  неплохо вышло…

– В какой момент пришло осознание, что нужен именно особый сторонний проект, и не всё можно воплотить и реализовать в рамках Consuelo?

– Во-первых, в Consuelo и так много всего намешано – и собственное творчество, где слова и музыка авторские, и где лирическая составляющая – стихи известных поэтов, а музыка авторская, и Consuelo Modern Opera Theater, который занимается каверами классической музыки, в основном ариями из знаменитых опер, а с этого года – написанием опер собственного сочинения. Кстати, с этого года  виртуальный оперный театр проекта Сonsuelo тоже выделен в отдельное сообщество  от основного проекта. Тем более добавлять сюда ещё и барокко было бы уже слишком. Какой-то музыкальный винегрет бы получился. А этого никому не нужно, разумеется. Но это если говорить о дне сегодняшнем,  почему я не присоединила проект  De somniis  к своему основному проекту, после ухода моей коллеги из него.

Ну а если  говорить об уже далёком 2015 или даже 2014, когда зарождался проект De somniis, тогда мы с Whisp именно хотели создать совместный проект, отдельный и от её авторского,  и от Consuelo. Её авторский проект тогда ещё только создавался, насколько я помню, а Сonsuelo представлял собой концертирующий коллектив с бывшим гитаристом и другими музыкантами и с совместной музыкой – моей и гитариста. На то Consuelo, которое есть сейчас он был ещё мало похож. Так что тогда речь  могла идти исключительно об отдельном проекте от всего этого, которым и стал в 2017 году De somniis.

– Как Вы считаете, насколько вероятно, что в какой-то момент Whisp всё-таки вернётся в проект?

– В процессе работы выяснилось,  что представление о том, как все должно звучать у нас очень разное. Ну это нормально, часто у музыкантов не совпадают взгляды на аранжировку и т.д.… Бывает, что творческим людям лучше работать в одиночку – каждому над своим проектом, так будет лучше и продуктивнее для искусства. Каждый создаст что-то свое, неповторимое. Так, как он это видит. Не всегда в спорах рождается истина, а компромисс в искусстве – вещь неприемлемая. В шоу-бизнесе – да, в искусстве – нет.

– Вообще есть хоть какая-то вероятность, что такое может произойти? И Вам самой хотелось бы, чтобы это произошло или Вы уже вполне освоились в обновлённом режиме единовластного руководителя?

– Если возвращаться к тому, что уже было – значит двигаться назад. Если ты что-то уже оставил в прошлом, значит, на то были причины. Идти стоит только вперёд, тем более, что нынешний  cocтав Consuelo  доказал свою продуктивность – каждый год мы выпускаем по несколько релизов. А поскольку  в Dea ignis  теперь работаем с этим же  составом, то есть шанс, что и этот проект тоже станет более урожайным и да не постигнет его стагнация! Аминь!

– А чем отличалась работа над треками раньше с Whisp и сейчас в современном Dea Ignis? Поменялся ли как-то подход к работе и сам процесс создания композиций?

– Подход к работе, конечно, отличается. Ведь тогда мы организовали проект De somniis как полноправные партнёры. А сейчас все осуществляется так же, как в Сonsuelo. То есть в первом случае был «two person's project» а во втором –  «one person's project». В первом случае выбор произведений и то, как они должны звучать – это ответственность двух человек, а во втором – одного. Тут есть свои  плюсы и минусы. С одной стороны, когда работаешь один, меньше споров и разногласий, меньше компромиссов. С другой, коллега может подать какую- то интересную идею, которая тебе самому может не прийти в голову. Если говорить о подходе к аранжировкам, то это больше вопрос к аранжировщикам, в случае с De somniis – к Антону Григорьеву, а в Dea Ignis – к Петру Янссену. Подход к работе у них, безусловно, разный. Судя по моим наблюдениям, Антону все же было больше свойственно следовать традициям и действовать в рамках заданной стилистики, а Пётр не боится выходить за рамки, а иногда и менять традиции и ломать стереотипы. В этом мы с ним  похожи и видимо потому результат совместной работы меня больше устраивает.

– Как на данный момент Вы разделяете Consuelo и Dea Ignis? В чём заключается основной водораздел двух этих проектов, особенно учитывая тот факт, что состав в двух этих проектах практически идентичен?

– Тут важна сама музыка, а не состав. Сonsuelo – это проект с авторской музыкой, Dea Ignis – кавер-проект на музыку композиторов, которые были намного известнее меня.

– В какую сторону двинется Dea Ignis дальше, и можно ли ждать от проекта утяжеления звучания в сторону симфо-металла, некоторые элементы которого и так уже присутствуют у вас на сегодняшнем сингле?

– Специально к утяжелению никто стремиться не будет, разумеется. Такая цель не преследуется. Будем исходить из материала, какие-то композиции могут получится более лирическими, какие-то  – более драйвовыми. В целом, направление планируется пока примерно такое, как на последнем сингле. Ну а дальше – посмотрим!

– А на какую аудиторию ориентируется ваш проект, и кто слушатели De Somniis и Dea Ignis?

– Проект ориентирован на совершенно разных людей, одна из его задач сделать музыку эпохи барокко ближе современному слушателю. Притом речь именно о людях, которые не знают эту музыку, которая может стать для них неким открытием или откровением, а может и тем и другим. В том виде, как её исполняют в филармониях, они вряд ли станут её слушать. А в формате Dea Ignis она их может даже зацепить. Да и почему композиторы той эпохи должны быть известны только ограниченному кругу меломанов, которые по большей части сами – классические музыканты? Разве не заслуживают они такой же известности, медийности, как какие-нибудь модные нынче попсовики? Если я когда-нибудь прочту в инете под постами с треками Dea Ignis  что-то подобное: «Вот был на концерте такого-то /имеется ввиду какой-нибудь известный исполнитель современности, не хочу называть никаких имён, /ну так, вроде неплохо, но все это уже было. А вот послушал Перголези, вот это крутой чувак был, такую музыку писал!!!!», то буду считать свою цель достигнутой. А цель заключается в том, чтобы композиторов, незаслуженно известных лишь узкому кругу лиц сделать более популярными у широких масс. Может быть, им это и все равно, конечно, ибо они давно находятся в лучшем и более совершенном мире, чем наш, но не все равно мне!

– Как думаете, аудитория проекта в его изначальной инкарнации и сейчас будут как-то отличаться?

– Поживём – увидим, как говорится…

– А вообще в какую сторону Вам хотелось бы развивать Dea Ignis?

– Сложно сказать, бывает, хочешь одного, а в итоге может получится нечто совсем другое. Ведь стихия огня может выйти из-под контроля и начать диктовать свои законы и правила. Пока я могу лишь сказать, что хотелось бы придерживаться большей моножанровости, чем в Consuelo. Мне всегда хотелось иметь проект, в котором большинство треков будут примерно в одном стиле, ну хотя бы ради разнообразия в жизни! Вот ведь парадокс получается: хочу большего однообразия ради разнообразия!  Но что в итоге из этого получится, кто его знает. Удастся ли удержаться в определённых рамках и не выходить за них? По крайней мере не выходить слишком далеко … Или захочется раздуть мировой пожар на ниве старинной музыки и перевернуть все с ног на голову? Что ж, думаю, время покажет…

 – Что в самых ближайших планах? Уже есть какие-то определённые замыслы и идеи треков?

– Да, безусловно. Недавно записали со звукорежиссером две композиции Генделя, пока черновую версию для аранжировщика. Да и ранее уже были записаны версии двух треков Кальдара. Хоть я и не объявляла о возобновлении этого проекта до 2024 года, но всегда имела ввиду, что он обязательно возобновится и потому материал готовился давно. Есть ещё в планах некоторые произведения. Так что работаем…

– Уже вырисовываются какие-то планы по поводу полноформатника? Вообще как долго можно ждать полноформатный альбом?

– О полноформатнике говорить пока преждевременно, только о синглах, в лучшем случае о мини- альбоме.

– Ждать ли от Dea Ignis клипов?

– Когда-нибудь, наверное, ждать! Но точно не в ближайшее время, ибо задача эта явно не из лёгких. Ведь барокко – это масштаб, грандиозность, праздник, фейерверк, а, значит, и клип должен быть соответствующий – яркий, зрелищный. Во что всё упирается, думаю и говорить не нужно, но точно не в недостаток идей…

– Какого вопроса Вы больше всего ожидали сегодня от меня, но в итоге так и не услышали?

Не было ли какой-нибудь мистической истории, связанной с проектом Dea Ignis и работой над треком “Se tu mami”…Просто такой вопрос часто встречался в интервью Сonsuelo. Но, видимо, проект другой, поэтому и вопрос не прозвучал. Да и никаких мистических историй, как ни странно, действительно не было, хотя, возможно, всё ещё впереди… И курьезных историй, типа вселенского потопа на Новый Год тоже, к счастью, не происходило. Наверное, для эпохи барокко свойственны какие-то совсем другие истории и, думаю, со временем они тоже появятся. Ведь если за дело берусь я, то мистика и всякие приколы, связанные с ней, неизбежны…

– Ваши финальные слова и пожелания тем, кто нас сегодня читал?

«Слушайте больше классическую и старинную музыку, а не только рок, метал и иже с ними. В ней можно  почерпнуть вдохновение и духовно обогатиться, расширить свой музыкальный кругозор и найти ответы на многие вопросы… Как известно, «моё будущее – в моем прошедшем»…

– Спасибо за интервью!

Алексей "Astarte Eel" Иринеев

«Убивая время, ты убиваешь себя» Интервью с группой Лестница Эшера

Кажется, совсем недавно у группы Лестница Эшера вышел альбом “Пешка”, но музыканты, некогда подарившие миру дрим-рок, даже не думают расслабляться. Кипит работа над очередным полноформатником, Николай Клейновский и Александр Молодчий полны амбициозных планов и задумок по поводу нового релиза и вновь готовы поразить всех своими тёмными музыкальными фантазиями. Обо всех последних новостях, подводных камнях, концепции готовящегося альбома и тайных взаимосвязях всех этих дел с нумерологией и печально известным «Клубом 27» читайте в нашем сегодняшнем интервью. Будет много пищи для размышлений и интересных ответов!

 – Доброго вечера, Николай и Александр! Знаю, что в эти дни вы работаете над новым альбомом Лестницы Эшера “Стрелок”. Как всё проходит и насколько вы вдохновлены всем происходящим?

Николай: Алексей, долгих дней и приятных ночей! Все происходит естественным путем, как и должно быть. На данном этапе мы очарованы происходящим процессом, ибо «Стрелок» сам ведет нас к заветной цели! Полгода тяжкого труда на галерах сведения и мастеринга пока еще в далекой перспективе.

Александр: Здравствуйте. Достаточно, чтобы каждая песня не давала спать, пока не будет закончена. Настолько, что иногда, в нарушение правил, работаем сверх лимита.

– На какой стадии сейчас находится работа над “Стрелком” и когда можно будет ждать выхода этого альбома?

Николай: На данной стадии мы работаем над аранжировкой, так как костяк альбома уже был записан нами ранее. Мы опробовали разные инструменты и нашли искомый звук. Теперь песни необходимо украсить и придать странствиям «Стрелка» соответствующей атмосферы. Путь далек, но дорогу осилит идущий. Поэтому я не берусь предсказывать, когда работа над пластинкой будет закончена, чтобы не связывать себя временными рамками.

Александр: Те, кто следит за нашим творчеством начали ждать этот альбом, кажется, ещё во времена работы над «Риф»ом. На данный момент записана примерно половина планируемого хронометража пластинки, но это не говорит ни о чём. Сами мы эти песни, наверное, уже год слушаем…

– Как бы вы охарактеризовали процесс работы над “Стрелком”, и какими словами его можно было бы описать?

Александр: Стабильный. Коля уже давно отстрелялся, а на аранжировку у меня уходит примерно по три сессии на каждый трек. Как будет дальше – поглядим.

Николай: В самом подходе к процессу работы нет ничего нового, мы уже давно вывели для себя идеальную формулу продуктивных звуковых сессий – работаем каждый день по 6-8 часов с перерывами на «перекуры» и выходные. Но каждая пластинка трактует свои условия: так, например, во время записи «Пешки» мы использовали металлофон и флейту, а сейчас Саша освоил два новых инструмента, на которых никогда не играл ранее. Все эти изменения приходят не запланировано, а по наитию. По тем же обстоятельствам мы никогда не можем предсказать, какой по итогу получится альбом.

Александр: Но почти всегда можем это предвидеть.

– А что за новые инструменты освоил и ввёл на альбом Александр, если не секрет?

Николай: Не секрет. На данный момент к привычному набору инструментов добавились гармонь и банджо, но альбом ещё не закончен. Кто знает, что ещё на нём в итоге прозвучит...?

– Над своим предыдущим альбомом “Пешка” вы работали целых четыре года, а в чём заключается причина более форсированных темпов сейчас? Это приход флейтиста и композиторские свершения “Пешки” вас так мотивировали и вдохновили или тут какие-то другие факторы влияют?

Николай: На самом деле нет никаких форсированных темпов, и мы никуда не торопимся. Работать над «Стрелком» мы начали ещё во время записи «Пешки».

Александр: Как и над «Пешкой» мы начинали работать ещё во время записи «Риф»а.

Николай: Одно время у нас даже возникла развилка: какую пластинку поставить в приоритет, уж очень руки чесались относительно «Стрелка», но мы решили продолжить трудиться над «Пешкой». Что касается прихода флейтиста, то это была воля судьбы и определенно своевременное событие! Но уже сейчас для нас очевидно, что это совсем другой мир и отличный жанр. Не в нашем духе заниматься самоповторами.

– Кому посвящён альбом, и что это за “Стрелок”, которому альбом обязан своим названием?

Николай: Тематически альбом состоит из двух частей, подобных двум сторонам одной монеты.

Александр: В связи с чем, скорей всего, будет двойным. Пластинок такого хронометража мы ещё никогда не делали.

Николай: Именно так. Первая часть целиком посвящена magnum opus циклу «Темная Башня» Стивена Кинга, который описывает странствия стрелка Роланда Дискейна и его противостояние Человеку в чёрном. Вторая основана на так называемом «Клубе 27», куда входят культовые музыканты, умершие в возрасте 27 лет, иногда при странно сложившихся обстоятельствах. В частности, на истории Курта Кобейна, который, по сути, тоже является стрелком и занимает своё почетное место в «Клубе 27».

Александр: В общем можно сказать, что пластинка посвящена Курту Дискейну.

– Отсылки к первому тому цикла “Тёмная башня” присутствовали ещё на альбоме “Пешка”, это значит, что ваш нынешний лонгплей тоже вырастает из “Пешки”?

Николай: И да, и нет. С одной стороны, трек «Пешка» изначально должен был войти в альбом «Стрелок». С другой стороны, он отлично вписался в одноименную пластинку и пространство шахматного поля. Поэтому к нему следует относиться, как к некому прологу или скрытой отсылке на наш следующий альбом, если угодно. Но «Стрелок» точно не вырастает из нашего предыдущего лонгплея и не будет иметь с ним ничего общего, являясь самостоятельным музыкальным произведением.

Александр: Отсылки были ещё на «Риф»е. Песня «Сны о Тифозной Мэри» по сути о том же, о чём и весь цикл романов Кинга, хотя песня была написана без оглядки на его историю. Просто у «чудаков» мысли схожи.

– А можно ли назвать “Стрелка” саундтреком к книге Стивена Кинга?

Николай: Не только к книге, но и к будущей достойной экранизации, если таковая случится когда-нибудь, так как фильм 2017 года очень плох. Возможно, когда мы закончим пластинку, я буду перечитывать «Тёмную Башню» под наш саундтрек. И всем другим причастным рекомендую!

Александр: Илья Кнабенгоф говорил, что написал «Сказку о Прыгуне и скользящем» под впечатлением от того же самого цикла романов. Делает ли это его альбом саундтреком к книге? Вряд ли. Но никто не мешает вам его как таковой использовать.

– Чем вас привлекает творчество этого писателя и почему именно “Тёмная башня” и “Стрелок”?

Николай: Я прочитал более 30 романов Стивена Кинга и не могу отнести его наследие исключительно к категории ужасов. Его книги обволакивают своим загадочным саспенсом, реалистичной мистикой и проработанной психологией, а его персонажи по-настоящему живые и колоритные. Кинг, как и мы, неоднократно экспериментировал с разными жанрами, но при этом всегда имел свой неповторимый почерк, недаром в 2022 году он стал абсолютным лидером по продажам своих книг в России. Очень условно «Темную Башню» можно отнести к фэнтези, но это лишь вершина айсберга. Сама история и её финал нашли отчетливый отклик в моём подсознании, который побудил меня на создание этого альбома. Кинг, кстати, тоже вдохновлялся другими работами: в его случае такими источниками послужили «Властелин Колец» Толкина и спагетти-вестерны итальянского режиссера Серджио Леоне.

Александр: Мы, кстати, ими вдохновлялись не меньше.

– Как думаете, сам Стивен Кинг оценил бы ваш нынешний альбом и вашу авторскую интерпретацию его знакового произведения?

Николай: Определенно! Тем более, что он является большим ценителем условно рок музыки: от Боба Дилана до Sex Pistols и AC/DC. У него даже была своя рок-группа «The Rock-Bottom Remainders», образованная в начале 90-х, в которой участвовали известные американские писатели. А песни, вдохновленные его романами есть, например, у Ника Кейва, PJ Harvey, Metallica, Black Sabbath и т.д. Только вряд ли наш альбом можно назвать интерпретацией, это скорее дань уважения.

– Не будете пробовать отправлять ему экземпляр?

Николай: В этом нет никакого смысла. Стивен Кинг известный русофоб и мизантроп, что ни в коей мере не делает из него плохого писателя, ведь каждый человек имеет право на собственное мнение и личное пространство. Сказать по правде, несколько лет назад я пытался с ним связаться, но он оставил моё письмо без ответа, что тоже было вполне ожидаемо по причинам, указанным выше. Вдобавок к сказанному, он не сильно жалует своих поклонников, которые и так постоянно досаждают ему избыточным вниманием и посягают на его частную жизнь.

– А вообще насколько для вас важна обратная связь?

Николай: Конечно, важна! Но при этом обратная связь не является основополагающим фактором. Как мы и рассказывали ранее в предыдущих интервью, ключевым мотивом, побуждающим к созданию искусства, является непреодолимая потребность в личном удовлетворении.

Александр: Зависит от типа связи. Всегда круто, когда видишь в глазах понимание. Отблеск того самого огня, который ты зажигал. Такую же реакцию как у тебя самого. Всё остальное – цветы, конфеты, спасибо, пожалуйста – не важно.

– Какие у вас самих ожидания от этого альбома и надежды на него? В чём замысел “Стрелка” и его основная идея?

Николай: Ожидания и надежды я питаю только относительно новинок других полюбившихся творцов. Что касается нашей работы, то для меня абсолютно очевидно, что «Стрелок» станет последним альбомом группы «Лестница Эшера». В этом и есть его основная идея. Предвосхищая поток вопросов по этой теме, сразу поясню: мы не ссорились, не ругались, и наш с Сашей творческий тандем на этом своё существование не заканчивает. Наоборот, сейчас мы пришли к такому уровню взаимопонимания, что даже весь материал этого альбома написан нами 50\50. Решение это было обоюдным, очевидным, единогласным и пришли мы к нему не сговариваясь. Причина его заключается в том, что мы хотим закончить нашу историю так, как ещё не делал никто – сознательно и будучи на пике формы. Все это время мы повышали собственную планку и хотим остаться верными себе. Все песни, которые были достойны того, чтобы быть записанными – записаны, а высасывать из пальца и доить муз не в наших правилах. История безжалостна и прагматична, а потому, как правило, предлагает музыкантам только два исхода одного пути: либо группа прекращает свое существование ввиду внутренней ссоры или скоропостижной смерти ее лидера, но при этом навсегда остается культовой, либо дружно существует до старости, продолжая вынужденно выпускать альбомы для заработка и неизбежно скатываясь в конъюнктуру, самопародию и самоклонирование (увы, все наши кумиры из ныне живущих, в настоящее время представляют из себя жалкое зрелище). Мы на «тот свет» не собираемся, но и себе изменять не станем. «Лестница Эшера» подарила этому миру новый музыкальный жанр, уникальные пластинки и исключительные истории. Мы уже сделали более, чем достаточно. «Стрелок» - наш последний и лучший подарок мирозданию, а сама тематика альбома, как нельзя лучше передает смысл моих слов, ведь группе без малого 27 лет…

Александр: Я прогнозируемо ожидаю недовольного бухтения некоторых наших ценителей и лично очень надеюсь, что мы сдюжим выпуск двойного винила. В остальном всё зависит от Джо.

– А в чём связь между “Тёмной башней” и “Клубом 27”? Как вы пришли к идее связать их воедино?

Александр: Лично мне давно очевидно, что жизнь представляет собой петлю цикличной неопределённости, что в конечном итоге является для каждого человека либо персональным Раем, либо персональным Адом. Не хочу спойлерить, но, к моменту написания последней книги серии, Король Степан, очевидно, пришел к таким же выводам. История жизни каждого члена клуба 27, как и история Рональда Дискейна, это про попытку вырваться из замкнутого круга вечного существования (колеса Сансары если хотите), путём принятия иных ключевых решений.

Николай: У Стивена между ними нет никакой связи, этот симбиоз есть только в моем сознании. Так подсказали звезды или нашептали мои внутренние демоны. А идея просто рождается и все. Для меня параллели очевидны, как и то, что мы рассказываем свою собственную историю.

– Насколько вы склонны верить в нумерологию и искать везде математические закономерности? Как думаете, насколько случайно Лестница Эшера подходит к финалу своего творческого пути именно спустя 27 лет существования?

Николай: Я искренне верю в магию чисел, по этой причине утверждаю: случайности не случайны. Вся история группы Лестница Эшера, начиная со дня нашего знакомства, тому подтверждение. Главное вовремя распознать знаки и ни в коем случае не игнорировать их. У Стивена Кинга есть свое сакральное число «19», которое имеет существенное влияние и тесную взаимозависимость с циклом «Темная Башня». Что касается рокового числа «27», то оно напрямую связано с другим романом писателя – «ОНО» (чудовище, прибывшее из другого мира, который описывается и в «Темной башне», и в других произведениях Кинга), где Роберт Грей (одно из воплощений клоуна Пеннивайза) пробуждается каждые 27 лет. Там, кстати, тоже есть свой клуб – «неудачников».

– Но в отличие от смерти человеческой, конец группы не столь фатален. Как думаете, есть возможность, что спустя какое-то время Лестница Эшера возродится подобно птице Феникс?

Николай: Мы не хороним группу, а значит эксгумировать её останки не потребуется. В том-то и суть, что «Лестница Эшера» продолжит существовать. Другое дело, что заставить нас вернуться в студию сможет только по-настоящему новая вызывающая и вдохновляющая музыкально-поэтическая идея. Можешь не играть – не играй. Я считаю мы заслужили право повесить табличку «Закрыто», но ключи при этом всегда остаются при нас.

Александр: Опять же – никто не мешает нам выпускать приквелы, спин-оффы, бутлеги… Я бы лично не отказался от переиздания альбома «Дом, который построил Джек» на виниле. Да ещё б и со стихами, которые должны были перемежать песни, были записаны, но в альбом не вошли… Или дописать барабанную установку на «Дохлую крысу»! Жить можно в любую сторону.

– Уже можно приоткрыть завесу тайны и намекнуть, какие проекты выйдут на сцену после ухода с неё Лестницы Эшера?

Николай: Можно, мы как раз недавно обсуждали участие в новых проектах. Понятно, что речь идет о мурманских музыкантах, наших друзьях по рок-клубу, каждый из которых является самородком, неповторимым автором. Я сознательно сейчас не называю их имен, так как для реализации таких замыслов от них потребуется непоколебимое намерение и готовность к обременительному рутинному труду в студии. Реализовать замысел и довести дело до его логичного финала возможно только при таких условиях, и никак иначе. Банальная лень, нежелание жертвовать своим драгоценным временем и внутренними ресурсами – заклятые враги любого творца. Кстати, мы еще шутили, что, возможно, я приму участие в будущих записях Сашиного проекта «Выморок», придумаю и сыграю партии на басу, например, или другом музыкальном инструменте. Поживем – увидим.

Александр: На данный момент мы обладаем уникальным опытом и навыками продюсирования независимых проектов с условной нулевой отметки до выхода винила. Возможно, в назидание своим старшим товарищам, вместо того чтобы выпускать свои плохие альбомы, мы будем выпускать чужие хорошие.

 – Вернёмся к «Стрелку». В этот раз вы снова попробуете удивить и немного подвинуть Баха с Бетховеном? Будут ли на альбоме какие-то революционные и смелые эксперименты, которых у вас ещё не было?

Николай: Всё это происходит естественным путем, так как мы ничего сознательно не усложняли и не притязали на претенциозность. Пластинка «Пешка» получилась такой, потому что просто не могло случиться иначе. А «Стрелок», как и предыдущие наши альбомы, будет совсем другим.

Александр: На этот раз подвинутся скорее 16 Horsepower, хотя есть там уже, конечно, пара моментов…

– Чувствуете ли сами, что стали сыграннее и профессиональнее, что научились чему-то в ходе работы над “Пешкой” и готовы сейчас это использовать и применять на более высоком уровне?

Николай: Вряд ли мы стали сыграннее, но, надеюсь, мудрее. Многолетняя совместная студийная работа научила нас предугадывать возможные ошибки, оперативно реагировать и разрешать многочисленные технические и звуковые нюансы, а заодно и быть терпеливее. Материальная база осталась прежней, но мы осваиваем и применяем новые музыкальные инструменты, по мере требований будущей пластинки.

Александр: Мы научились сводить гитару заранее.

– Как сами оцениваете свой готовящийся альбом и можете ли назвать его более совершенной и удачной вещью, чем “Пешка”?

Николай: Альбом мы оцениваем как ох…енный! *Вот я и воспользовался своим правом употребить одно нецензурное слово в рамках возрастного рейтинга PG-13. Я честно пытался подобрать другое высокопарное определение «Стрелку», неподдельно характеризующее нашу работу, но такового явственного не нашлось.

Александр: Не более совершенной. Не более удачной. Другой. Сравнивать «Стрелка» и «Пешку» это как сравнивать «Джека» с «Риф»ом. Каждый альбом уникален. Не лучше, не хуже другого. Есть конечно технические нюансы на ранних пластинках, но они были продиктованы временем и обстоятельствами. «Пешка», она как менуэт в тронной зале викторианской эпохи. А «Стрелок», он как грязной лопатой по крышке гроба. Пахнет седлом и пылит в глаза бесконечной дорогой.

– А насколько материал, который войдёт в итоге на альбом “Стрелок”, это новый материал? Будут ли на альбоме старые треки и старые идеи, которые, наконец, дождались своего часа?

Николай: «Стрелок» на 90% состоит из совершенно нового материала, который никто и никогда ранее не слышал. Будет только две песни, которые когда-то давно исполнялись на нескольких концертах, но и они были значительно переработаны и переосмыслены. А также один трек, прозвучавший ранее на моем сольном альбоме «Абракадабра». Кстати, именно «Стрелка» можно отнести к той работе, где Саша впервые выступает соавтором не менее половины альбома. Ещё отмечу, что в грядущую пластинку будет включена единственная песня за всю историю группы, написанная на чужие стихи. Так автором либретто трека «Тёмный город» является Анна Зорина. Анна написала стихи, когда участвовала в конкурсе, приуроченному к выходу нашего лонгплея «РИФ». И «Темный город» так понравился нам, что было принято единогласное решение положить эти стихи на музыку и записать песню, тем более что она идеально вписывалась в концепцию «Стрелка».

Александр: Все наши старые идеи и наработки были реализованы на прошлых нетленках. Поэтому и родился «Стрелок». Если б мне двадцать лет назад сказали, что мы будем писать кантри альбом - я б не поверил. Понятное дело что любой, кто услышит хоть один трек с этой пластинки сразу поймёт, что это «Лестница Эшера», но на сей раз это настолько иначе, насколько возможно. На ум приходят разве что ассоциации с треком «Колесо» с альбома «Риф», но и они весьма отдалённые.

– А как вам отзывы и фидбек по поводу “Пешки”? Всё сработало и нашло ответный отклик, как и ожидалось?

Николай: Именно так, как и ожидалось.

Александр: 100%.

– Как обстоят дела с артом для готовящегося сейчас к выходу “Стрелка”? В этот раз снова будет непростой квест и результат премиум-качества?

Александр: Тут мы будем банальны и предсказуемы – у нас каждый раз непростой квест и результат премиум-качества.

Николай: Мы уже выбрали нового художника для «Стрелка», только она (иллюстратор) согласно нашей сложившейся традиции пока об этом не знает. Сложностей по фактической передаче картин в этот раз не предвидится, зато ожидается тот еще квест с цветопробой.

– Какова задумка обложки, и что там будет изображено?

Николай: Задумка есть, но мы пока не будем делиться нашими соображениями на этот счёт, так как итоговый результат может кардинально отличаться от первоначальной идеи. Это зависит от множества факторов и от представления непосредственно художника, в том числе. Чтобы было понятно, поясню, что мы всегда делимся с иллюстраторами своими мыслями и образами, но суть совместной работы заключается в том, что художник пишет именно свои неповторимые видения, которые у него возникают после прослушивания песен доверенной ему пластинки.

– Арт снова будет чёрно-белым?    

Николай: Нет, в этот раз мы видим «Стрелка» в цвете, но пока сохраним интригу.

– В чём вообще смысл и особая философия монохромности всех ваших предыдущих иллюстраций?

Николай: Это ошибочное мнение. Для оформления «Никтофобии», например, мы использовали картины Игоря Геко, и цветовая передача альбома была ориентирована на насыщенные темно-синие цвета. «Джек», которого оформляла Анастасия Донецкова (А.Мель), был выполнен преимущественно в коричневых оттенках цвета спелого жёлудя. Пиратская метка «РИФ» был высечен черным как смоль рапидографом Татьяны Квитковской. А все картины к «Пешке» написала пепельным карандашом Юлия Ковалёва. На самом деле каждый из перечисленных цветов передает точное визуальное настроение пластинок.

– “Пешку” называли вашим самым меланхоличным альбомом, а что будет сейчас? Пойдёте ещё дальше по пути усложнений и печальной рефлексии на околосказочные и фэнтезийные темы?

Николай: Не знаю насчёт меланхолии, но «Стрелок» определенно станет самым мрачным альбомом в нашей дискографии: сумрачные и зловещие фантасмагории, замешанные на музыкальных образах южной готики и кантри-блюза, приправленные пылью солончака – та еще гремучая смесь получается! Это госпел, сказка для взрослых.

Александр: По какому бы пути мы не шли всю жизнь – это его конец. «Стрелок» его идеальное воплощение.

– А насколько ваш последний альбом будет сказочным и фэнтезийным? Каков процент реальности во всём этом? Нет попыток примерить повествование Кинга к нашей реальности?

Николай: Как минимум 2/3 альбома посвящены членам клуба 27, а «Тёмная башня», хоть и имеет косвенное отношение к фэнтези, – достаточно жесткое и бескомпромиссное произведение. По этим причинам грядущая пластинка будет, с одной стороны, тесно приближена к реальности, а с другой – все равно иметь отношение к вымышленным мирам. Химера, фантастический калейдоскоп…

Александр: Я бы сказал, что это будет не многим сказочнее творчества Яны Дягилевой…

– Насколько точно и близко к тексту вы трактуете месседжи Кинга, будут ли на альбоме какие-то авторские вольности, хулиганства и субъективные трактовки?

Николай: Вы, видимо, не поняли. Это не мюзикл и не краткий пересказ канвы «Темной башни», а аллюзорный воображариум, навеянный и вдохновленный циклом Кинга. Призрачные силуэты его героев, облаченные в музыкально-поэтическую форму.

Александр: Выражусь точнее – если бы Коля не сказал никому о том, что у него есть идея альбома, вдохновлённого «Тёмной башней» – никто бы никогда вообще об этом не догадался. Произведение Кинга всего лишь волна приёмника, на которую мы настраивались на первых порах. Единственные прямые отсылки есть только в песне «Живой», где весь текст написал я, который вообще не читал ни одной книги Кинга. Это предельно мрачная постановка в двух актах, о вечности дороги, неизбежности смерти и безысходности принятия одного и другого. А что каждого из нас на этот альбом вдохновило на мой взгляд вообще не важно. Главное, что мы на одной волне.

– А меняется ли как-то в настоящее время ваш дрим-рок и те правила, по которым он функционирует?

Николай: Так как сам жанр дрим-рок был основан нами (термин в 2001 г. предложил Саша), то и правила для него мы устанавливаем самостоятельно. Он, как живой организм, дышит, растёт и развивается вместе с нами.

Александр: Возможно, я немного нервно всё это воспринимаю, но было бы здорово если бы все, включая вереницу наших подражателей, приняли простую истину: это не «Лестница Эшера» — группа, которая играет дрим-рок, а стиль дрим-рок — это то, что играет группа «Лестница Эшера». Наша музыка его эталон, поскольку мы его основатели. Не поймите превратно – мы рады вдохновлять людей на творчество – стараемся проводить литературные конкурсы по нашим песням, привлекаем иллюстраторов, даже Ване Максимову отправили музыку трека «Пугало» для саундтрека к мультфильму. А уж сколько референсов к «Дому, который построил Джек» и «Риф»у было у наших коллег по цеху (особенно у тех, кого мы приглашали поучаствовать в работе над этими альбомами) – не счесть. Это здорово, когда что-то выдающееся было прикурено от твоего огонька. Вдвойне здорово было бы, если б в нашем жанре появился бы самородок, открывший новые грани и горизонты. Но когда очередная посредственность начинает добирать оригинальности прикрываясь ярлыком нашего стиля – у нас это ничего кроме раздражения не вызывает. Максимально близкими к дрим-року я считаю альбомы Тома Уэйтса «Alice» и «Blood Money», вышедшие не многим позже нашего первого релиза, но у него дрим-рок свой, оригинальный, как и должно быть. А больше, на моей памяти, никто в этот жанр ничего пока не привнёс.

– Как вообще обстоит дело с правилами у вас сейчас? Насколько велик элемент спонтанности в том, что вы делаете?

Николай: Во всем, что мы делаем, мы руководствуемся не столько спонтанностью, сколько интуицией и вкусом. Некоторые технические моменты просто нужно делать правильно, но все, что касается музыки базируется исключительно на внутреннем чутье и наших вкусовых предпочтениях.

Александр: Поверьте на слово – спонтанно записать такой альбом невозможно. Это ежедневный, планомерный труд. Спонтанно можно только всё испортить.

– Вас называют прогрессивными, поэтичными, сравнивают прослушивание ваших альбомов с прогулкой по Эрмитажу, а как вы сами считаете, чего больше в вашей музыке – искусства, отсылок к искусству и цитат из него, фэнтези-сказок, поэзии или чего-то ещё?

Александр: В нашей музыке больше всего.

Николай: Наше наследие содержит и несет в себе все вышеперечисленное в равных пропорциях.

– Ожидаются ли клипы в поддержку “Стрелка”?

Александр: Во время записи песни «Король-Чернило» у меня перед глазами стоял видеоряд в стиле Эда Вуда, где мы с Клейновским, одетые ненастоящими ковбоями, максимально глумливо пляшем на ненастоящем кладбище – он с банджо, а я с контрабасом. Всё это должно перемежаться кадрами кухонного быта хрущёвок из 90-х., со всеми неотъемлемыми атрибутами того времени, в виде газовой плиты, баяна и ложки.

Николай: Мы никогда не отказывались от идеи клипов, вопрос всегда стоял лишь в надлежащей реализации. У нас есть сценарные замыслы и намерение, но для воплощения нашего представления нам необходимы дополнительные ресурсы и люди, обладающие соответствующими навыками и знаниями в этой области, мотивированные любовью к нашим песням. Мы планируем экранизировать еще один трек с «Пешки», и прямо сейчас ведется кропотливая работа в этом направлении: изготовлены куклы, на основе которых проектируется покадровая анимация. Всем этим титаническим трудом в одиночку занята Ольга Ширяева, ранее так же, в одиночку создавшая мультфильм по мотивам «Алисы». Очень надеюсь, что у нас все получится!

– Какого вопроса вы больше всего ждали сегодня от меня, но в итоге так и не услышали?

Николай: Планируем ли мы пополнить список наших хтонических подземных королей, среди которых Крысиный, Чума и Одноглазый, и расширить их количество до сакрального числа 7?

Да, планируем, на пластике будет целых три песни, которые не только пополнят наш список «лучезарных» самодержцев и расширят их мифологию, но и перевалят перечень вельмож за укоренившееся семизначное количество.

Александр: Да, была у нас когда-то идея сборника «Семь подземных королей». Послушать его можно в «библиотеке ненаписанных книг», ежели у вас абонемент имеется.

– Ваши финальные слова и пожелания тем, кто читал нас сегодня?

Николай: Мечтайте, друзья, только так можно пробиться сквозь гнетущую пелену серости и чёрный занавес непроглядной тьмы!

Александр: Пойди, займись делом. Убивая время, ты убиваешь себя.

– Спасибо за интервью!

Алексей "Astarte Eel" Иринеев

«Музыка должна рассказывать какую-то историю, и далеко не все истории прямолинейны!» Интервью с Neiromaze.

И вновь сингл мрачных и психоделичных шаманов из NEIROMAZE стал у нас релизом месяца, и мы снова спешим помучить своими каверзными вопросами коллективный разум команды, к которой, как вы помните, не так давно примкнула вокалистка Аполлинария Чикунова. Кстати, сингл победил у нас в этот раз непростой, а очень даже необычный. Трек “The Crawl The Creep”, который по итогу голосования стал у нас на ASTARTA лучшим релизом июля 2024 года, представляет уже третью версию данной композиции, корни которой и вовсе уходят куда-то во мрак истории и лабиринтов подсознания. И, собственно, мрака в данном случае будет много, таинственности – ещё больше, а вербальные лингвистические пасхалки наших сегодняшних собеседников органично дополнят аудио-миражи музыкального материала этой интересной и необычной команды, имеющей большую симпатию к необычным инструментам. Будет лаконично, но интересно, жарко, искреннее и красноречиво про сны, вязание крючком, математику интуиции, лингвист-метал, саксофон, адскую гончую с вилами в зубах и, конечно же, близящиеся концерты коллектива и актуальный трек “The Crawl The Creep”.

– Доброго вечера, Neiromaze! Поздравляю вас с очередной победой в нашем опросе! Я правильно понимаю, что для вас такая победа во второй раз с песней, которая записана в третий раз это нечто особенное?

– Мы решили сделать это фишкой группы, и каждый год выпускать “The Crawl The Creep”, вместо похода в баню.

– А как так вышло, что эта вещь у вас имела вот такую долгую эволюцию….и такую серьёзную длительность? Чем она такая особенная для вас?

– Изначально, эта композиция прошла долгий процесс написания. Более того, текст к ней был написан задолго до появления музыки. Еще более того, идея песни появилась задолго до существования группы. И особенность кроется в том числе и в тексте: текст писался на основе одного сна, который снился Анне (бас-гитара) дважды с разницей в 10 лет.

– Что это за сон можно рассказать? Очень уж интересно!

Анна: мне было лет шестнадцать, когда мне приснился сон, где я иду по берегу реки и обнаруживаю, что за мной следит адская гончая с вилами в зубах. Большая черная собака. В какой-то момент она начала преследовать меня, а я не могла от нее убежать. По всем законам снов бег был медленный, и ноги были будто ватными. В конце сна она меня проткнула вилами.
Уже тогда я попыталась написать текст песни, но попытка не увенчалась успехом.

А через несколько лет мне приснилось продолжение. Тот сюжет сделал меня наблюдателем со стороны, и я следила за тем, как эта же гончая стояла у собора с острыми шпилями на фоне красного неба. Так родилась окончательная идея, и сложился текст.

– А как часто идеи к вам приходят во сне? Насколько для вас это типично и в порядке вещей?

Аполлинария: Мне вообще много чего во сне приходит. И идеи для песен/ обложек/ рисунков и даже советы по тому, как усвоить материал или технику, которая мне не дается. Я с детства училась работать со снами и использовать их для своей бодрствующей выгоды.

– Не пробовали анализировать и толковать свои сны? Как вам, например, фрейдовская система толкования сновидений?

Аполлинария: Я стараюсь не придерживаться каких-то определенных трактовок. Это же мой разум, и мне самой должно быть понятнее, что он мне показывает. Я предпочитаю помнить, что все персонажи во сне – это разные проявления меня и в связи с этим можно построить достоверную картину того, что моё подсознательное говорит моему сознательному.

– Что за непредвиденные трудности помешали вам выпустить трек вовремя? Уж не тёмные ли силы мешали в этот раз?

– У нас «веселый» дистрибьютор. Несмотря ни на что, мы его любим.

– А вообще часто бывает так, что кто-то и что-то мешает в работе над композициями и на репетициях?

– Никто, кроме нас!

– А в чём основной посыл “The Crawl The Creep” и её послание к слушателю? Какую идею вы вкладывали в неё изначально?

– Иногда для того, чтобы преодолеть свой самый страшный кошмар, нужно погрузиться в него с головой, и прожить от начала до конца.

– Как было принято решение использовать слово “salvage” в значении “salvation”? Вообще нет ли тут какой-то интересной истории в связи с текстом “The Crawl The Creep”?

– В оригинале, слово “Salvage” использовалось именно как «salvation», чаще в религиозных контекстах. В исходном варианте – до внесения некоторых правок – была фраза «His kingdom came», что буквально переводится как «И царствие Его пришло».

– Да, фраза из молитвы “Отче наш”, только там традиционно используется устаревшее “thy” вместо “his”. Что вдохновило на “The Crawl The Creep”, а затем вдохновляло на переделывание и новые версии?

– Настойчивость бас-гитаристки Ани.

– На что вообще похоже вот такое создание новой версии уже существующего трека?

– На то, как – будто на уже готовой скульптуре высекать новые детали.

– Насколько болезненным был опыт редактирования текста песни и внесения изменений в неё? На что это было похоже?

– Процесс был довольно сложным, поскольку на тот момент Аполлинария только пришла в коллектив, и почти сразу перед ней была поставлена задача не просто что-то написать, а отредактировать уже готовую записанную песню. Было сложно добиться баланса между сохранением основных идей и привнесением индивидуальности.

– В какой степени для вас важно быть правильно понятыми и чтобы слушатели интерпретировали ваши тексты в соответствии с вашими замыслами и задумкам? Имеет для вас это значение?

– Мы даем только общий план, а смысл уже остается на усмотрение слушателя.
Хотя, в каждом тексте, конечно, уже заложена определенная идея.
Но интерпретация слушателя – это его собственный опыт.

– Как считаете, насколько NEIROMAZE это лингвист-метал и какую роль в вашем творчестве вы сами отводите текстам?

– Тексты пишутся специально, чтобы рифмоваться и сочетаться с музыкой. По факту, тексты – отражение мелодии. Но мы не настолько погружены в лингвистический вопрос, чтобы ровно в середине песни петь «mitosis».

– А не бывает желания хотя бы ради эксперимента записать такой же филологический и выверенный текст с вербальными пасхалками, но на русском?

– Аполлинария очень усердно работает над написанием текстов на русском языке. Возможно, в будущем мы запишем что-то на русском языке.

– Есть ли у вас в бэк-каталоге ещё какие-то композиции, у которых могли бы появиться альтернативные переработанные версии?

– Да, есть. И скоро вы их услышите.

– На что вообще у вас похожа работа над текстом песни? Это как собирание пазла, игра в шахматы и решение уравнения из высшей математики, вязание крючком или всё как-то иначе?

– Вязание крючком. Мы этим и на репетициях иногда занимаемся. В прямом смысле.

– Вязание как-то вдохновляет на создание музыки или текстов? Я видел у вас в сообществе, что вы практикуете создание шопперов ручной работы…

– Все связано! Также, у нас есть вязаный мерч, и вязание успокаивает нервы.
А на создание музыки и текстов вдохновляют разные вещи. В плане текстов, Аполлинария полагается на то, о чем ей говорит музыка, переслушивая каждую часть песни по много раз.

– А вообще ваши тексты можно назвать математическими, есть какие-то особые законы и закономерности в тех мантрах, которые у вас в итоге становятся песнями?

– Текст пишется на математике интуиции.

– Понимаю, что выше вы, скорее всего, пошутили про каждогодичную запись этого трека, но всё-таки поинтересуюсь – не исключаете, что ещё будет и четвёртый вариант “The Crawl The Creep”?

– Как уже ответили выше, не исключено!

– Какую из трёх версий вы сами любите больше всего?

– Концертную. Которую вы можете услышать на нашем концерте 20 октября в клубе Peak Sound.

– Но записывать её не будете?

– Нет, в этот раз не будем.

– Как вы вообще относитесь к концертным релизам? Насколько вероятно, что однажды выпустите такой live-альбом сами?

– Это хорошая идея, на самом деле. Но перед этим, надо решить, конечно, множество технических вопросов, чтобы максимально передать красоту композиций, чтобы слушатель мог полностью оценить, как песня живет и перерождается каждый раз по-новому в лайвах.

– Что особенного и интересно ожидается на концерте 20 октября? Будут какие-то эксклюзивные премьеры и сюрпризы?

– Это будет уникальный опыт для всех: и для нас, и для слушателей.  Будет много мерча ручной работы, конкурс на самый нейромейзный костюм, новые треки.

– Концерт планируется в непосредственной близости к хэллоуину/самайну, не будет ли там чего-то такого «тыквенного» и «хоррор-занимательного»?

– Хоррор позанимательнее будет на концерте 2 ноября с группой Lamia Morra, посвященном творчеству Ханса Гигера.  Концерт же 20 октября приурочен к празднику жизни двух членов коллектива.

– Насколько возможно, что в будущем у вас появится трек с ещё более внушительным хронометражем, чем “The Crawl The Creep”?

– Возможность крайне высока. Просто дело в том, что сделать две композиции и «слить» их в одну – это не равнозначно создать одну композицию такой же длительности. То есть, та же.

– Насколько интересно вам писать вот такие мини-симфонии и мини-оперы в авангардном металле? Насколько для вас это тот вектор, в сторону которого хотелось бы развиваться?

– Конечно, это очень интересно. Ты не скован условными рамками жанра, где «вот тут должен быть припев, вот тут – соло, а тут – повтор припева». Музыка должна рассказывать какую-то историю, и далеко не все истории прямолинейны, однотипны и стандартны.
В конце концов, главное – чтобы песня звучала круто, а сколько там припевов и есть ли они вообще – второй вопрос

И да, хотелось бы заиметь в нашем каталоге вещи типа “Anesthetize”, “Arriving Somewhere but Not Here” (Porcupine Tree) и “Invincible” (Tool): густые, максимально погружающие в себя, и оттого довольно длинные.

– А каково это исполнять на концертах такие долгие и сложные вещи? Слушатели не впадают в летаргию?

– Мы верим, что наша аудитория понимает смысл и посыл нашей музыки. То есть они и приходят для того, чтобы получить в том числе духовный опыт, который, помимо прочего, подразумевает некую предварительную подготовку. Определенное воздействие они – наши композиции, то есть – определенно имеют.

– Как так вышло, что решили обратиться за соло-гитарой к Радику Шайхутдинову? И почему именно к нему?

– С Радиком мы знакомы довольно давно. У него есть вкус и, что важно, свой стиль, а именно другой – отличного от нашего гитариста Ивана – стиль и требовался для первого соло. Один гитарист может сыграть хоть 3 соло, но очень трудно сделать так, чтобы они звучали как соло от трех разных гитаристов. Проще говоря, требовался гитарист со вкусом и со своим стилем, и Радик подошел идеально.

– В чём был смысл записи барабанов именно на Beatbox? Чем вас привлекла именно эта студия?

– Честно говоря, на тот момент мы еще не работали с KSP Studio, на которой пишем барабаны сейчас. Потому, как такового определенного смысла не было.

– Сведением и мастерингом cutlast audio довольны?

– Абсолютно! Нашли прекрасное взаимопонимание, что очень важно в такой музыке, как наша, когда не все получается объяснить словами.

– А есть у вас какой-то идеал в плане работы над звуком и какой-то любимый саунд среди известных студий? Кому бы вы доверили работу над звучанием NEIROMAZE, если бы у вас были в руках все карты и не существовало никаких ограничений? Morrisound, Finnvox, Abyss или ещё какая-то студия?

– Было бы здорово поработать с Джо Барреси, который приложил руку к звучанию таких групп как QOTSA, Tool, Coheed and Cambria и многих других.

– Что в самых ближайших планах? Работаете ли сейчас над какими-то новыми треками?

– Ближайшие – это концерты. Сольный концерт 20 октября в клубе Peak Sound, далее – в Санкт-Петербурге на прогрессив-рок фестивале «Babooinum fest» 2 ноября, организатором которого выступает наш старый друг Сергей Горчанинов, а также совестное выступление с потрясающей группой Lamia Morra в клубе Mezzo Forte.

 – Какого из этих концертов ждёте с наибольшим волнением и трепетом и почему?

– Конечно, 20 октября. Это наш первый опыт сольного концерта, плюс дни рождения двух участников, как-никак. Это очень волнительно.

– Будете ли совместно отмечать свои дни рождения и ожидаете ли каких-то подарков от слушателей и посетителей концерта 20 октября?

– Мы действительно хотим отметить вместе. Подарки приветствуются, но главный подарок – это ваше время, выделенное на наш концерт.

– С каким настроением проводите наступившую осень и чего ждёте от неё?

– Ждём много концертов. Чтобы 20 октября в клубе Peak Sound было много людей, которым наша музыка откликается. И в целом, осень – довольно продуктивная пора, и готовим EP.

– Какого вопроса вы больше всего ждали сегодня от меня, но в итоге так и не услышали?

– Больше вопросов относительно других инструментов, особенно – барабанов.

– А почему у вас такое отношение к барабанам, и чем они такие особенные у вас? Мне сразу вспомнилась книжка Лены Элтанг “Другие барабаны” и тут же подумалось, что, наверное, это точно про вас…

Яша: Для меня ритм, это не просто дополнение к песням. Я стараюсь быть в синергии с остальными участниками. Будь то, внезапно, бас-гитара или даже вокал. Например, в треке “Save Youself” в куплете я обыгрываю именно вокальную линию. Динамикой стараюсь максимально передать нужную эмоцию. Кроме того, есть некоторые математические моменты в песнях, где барабаны и гитара дополняют друг друга и это сочетание позволяет конкретному эпизоду встать на правильные рельсы и вывести песню в нужном направлении

– В данный момент вводите какие-то новые необычные инструменты в свой арсенал? Что и кто из вас осваивает именно сейчас?

– В настоящий период, мы работаем над клавишной секцией вместе с прекрасной и талантливой Алевтиной Андреевой. Надеемся, что наша совместная работа будет продолжительной и продуктивной! Яша же добавляет больше перкуссионных инструментов, больше внедряет электронных барабанов. Это, конечно, добавляет множество новых слоев музыки
Аня работает над саксофоном, внедрением духовых инструментов. Аполлинария активно изучает и осваивает новые вокальные техники…

Словом, на месте не стоим – это точно.

– А есть ли такой инструмент, который обязательно хотелось бы ввести в музыкальную палитру NEIROMAZE, но по каким-то причинам это не удаётся сделать?

– Вторая гитара! Серьезно. Раньше у нас был второй гитарист, что позволяло строить интересные и необычные гармонии в живом исполнении без привлечения каких-то дополнительных устройств типа луперов и пр., чтобы исполнить их как на записях. Но оказалось, что найти вторую гитару в наш коллектив – очень сложная задача ввиду как специфики музыки, так и ее сложности. Все-таки, в некоторых композициях одной гитары недостаточно, чтобы передать глубину и мощь отдельных элементов

Ну а сейчас, с появлением клавишных в лице Алевтины, это как-то компенсируется.

– Ваши финальные слова и пожелания тем, кто нас сегодня читал?

– Приходите на наши концерты. Слушайте интересную – в том числе нашу – музыку. И хорошо проводите осень: не болейте, тепло одевайтесь и берегите себя!
И как говорила прабабушка Аполлинарии: «Зай гезунд!».

– Спасибо за интервью!

Алексей "Astarte Eel" Иринеев

«Самая сложная вещь на свете – это ожидание!» Интервью с Яном Федяевым.

Я давно стал воспринимать ответы Яна Федяева (The Lust, Dissector, GOOT) и интервью с ним как отдельный вид искусства, и сегодня у нас ещё один прекрасный повод в этом убедиться. У самой первой группы Яна некогда трэшевого и легендарного Dissector выходит феноменальный новый альбом, который сам Ян назвал универсальным метал-альбомом, понятным любому человеку в любой стране, и я уже спешу задать предводитель Диссектора ряд необходимых в этой ситуации вопросов. На мой взгляд, «Vita Est Visio Nocturna Mortis» стал не только самым мелодичным и слушабельным, но и самым тёплым, почти семейным альбомом Dissector, где все гости уже знакомы поклонникам данной группы, а все риффы, фишки и межпредметные связи вызывают приятное чувство узнавания, не теряя, впрочем, при этом свежести и новизны. В общем, хватит предисловий, давайте послушаем, что же хочет рассказать нам маэстро. Про музыку, приходящую из снов, про мотивацию творить, верить и не терять надежду, про горячую и бескорыстную любовь к музыке и много ещё про что ещё читайте в нашем сегодняшнем интервью с заслуженным и уважаемым человеком, увлечённости которого своим делом стоило бы поучиться каждому из нас.

– Приветствую, Ян! Поздравляю с выходом очередного альбома Dissector! Как всё прошло, и какие сейчас мысли и настроения в этой связи? Взята очередная высота, и группа вновь вышла на новый уровень в своей эволюции?

– Привет! Спасибо за поздравление. Да уж, вопреки всему, даже моим собственным ожиданиям альбомы Dissector продолжают выходить. Пожалуй, это и есть основная мысль после выхода «Vita Est Visio Nocturna Mortis». Ведь вопросы «А нужно ли это кому-то, кроме самих музыкантов» или «А стоит ли вкладывать столько сил и ресурсов в проект, который послушают 10 человек и тут же забудут» сейчас актуальны для большинства независимых музыкантов. Как бы нескромно это не прозвучало, за качество и саунд нового альбома я вообще не переживал, потому что всеми участниками записи сделано всё максимально качественно. Нет, я, конечно, понимаю, это крайне специфическая музыка на очень узкую аудиторию, но в масштабах Dissector всё сделано по верхней планке. К мировому господству в области музыки мы давно не стремимся. Релиз мощный, цельный, сочный, разнообразный и впитавший все характерные скорости и мелодизмы Dissector.

– Не могу не задать вот какой вопрос. Dissector можно по праву назвать ветеранами в своём жанре у нас в стране, а насколько вы ощущаете вот эту преемственность и чувствуете себя наследниками того магаданского Dissector, которыми были много лет назад? Вы по-прежнему трэш и олдскул?

– Думаю, с годами мы выпали из какой-то узкой стилистической категории и просто играем мелодичный метал. Когда побыстрее, когда помедленнее. Трэш? Ну, разве что местами, слишком уж у нас неподходящая мелодика для классического жанра. Олдскул? Пожалуй, да на 90%; из нового люблю только саунд и технологии. Преемственность и наследие иногда чувствую, по крайней мере, привязка к Магадану, истории группы и бывшим и нынешним коллегам по Dissector мне не мешает. Наоборот, является во многом связующим материалом, увязывающим новый материал с прошлым опытом. Прошлого не стесняюсь. И, конечно, приятно, что в Магадане ещё есть люди, которые помнят наши концерты.

– Откуда пришло название «Vita Est Visio Nocturna Mortis» и почему именно на латыни?

– Название придумал я: просто проснулся с ним и успел записать. Иногда из ниоткуда возникают интересные образы и метафоры. Главное, успеть записать! Конечно, это стереотип, но латынь вроде придаёт подобным изречениям ещё больший вес.

– Это очень интересная тема! А было ли ещё такое, что какие-то идеи, названия, риффы, имена для фитов и т.д. приходили к вам во сне?

– У меня во сне постоянно появляются риффы, мелодии или какие-то названия, под утро или посреди ночи. Большая часть идей забывается.  Но когда мне не лень, я заставляю себя встать и записать мелодию голосом на диктофон или записать какую-то идею на бумаге. Например, в будущий EP GOOT войдёт песня на основе мелодии, родившейся во сне. Я ходил и мычал её целый день, пока не сел за гитару и не сочинил песню целиком. Если повспоминать, такие примеры будут ещё. Да прямо сейчас можно послушать, что у меня на диктофоне, - хватит идей для нескольких песен. Как правило, это припевные хуки или базовые мелодии, возникшие во сне или в неподходящий момент. Кстати, прикольная концептуальная идея – записать альбом песен, возникших во сне.

– Если сравнить недавний альбом GOOT с Дэвидом Рисом и нынешний альбом Dissector, то какой из них вам больше по душе и кажется сильнее и интереснее?

– Честно говоря, после выпуска каждого диска, на который уходит по году-полтора работы, уже нет энергии и желания сравнивать его с каким-то другим. Альбом просто начинает жить своей жизнью – и всё. Кому-то нравится, кому-то нет. Тем более, мы говорим о разных проектах, их трек-листы и сама работа складывались по-разному.

– А в чём сходство и различия двух этих альбомов?

– Основное отличие в том, что в случае с Dissector я вполне представлял конечный результат, эта материя мне более-менее понятна. Альбом хоть и делался долго, но сами по себе песни за редким исключением складывались быстро и легко. Ну и песни из имевшегося запаса демо-записей я подбирал соответствующие, с основной целью – сделать альбом разнообразным по динамике и интересным для прослушивания. Работа над GOOT «Weight Of Days» оказалась более кропотливой, а результат – менее предсказуем. В том числе, благодаря вкладу гостевых музыкантов, значительно поднявших планку качества. То есть, финальный микс каждой песни всегда был сюрпризом. Музыкальные сходства между обоими релизами есть, ведь всё сочиняет один и тот же человек. Но нестерпимо похожих совпадений, на мой взгляд, всё-таки немного. Что в свою очередь, позволяет не смешивать вообще все релизы Dissector и GOOT в одну кучу. Мне кажется, они вполне самодостаточные и идейно независимые. В любом случае, GOOT «Weight Of Days» оказался более многослойным, сложным и трудозатратным. Конечно, мы стараемся всё делать качественно, но материал GOOT c Дэвидом на вокале потребовал ещё больше усилий, чем обычно.

– Как обстоят дела с гостями на «Vita Est Visio Nocturna Mortis»?

– Их на этот раз не так много, и почти все – знакомые лица. Новичком можно считать только гитариста Уэйна Дормана из Onslaught, записавшего для альбома два чумовых соляка. Бывшая вокалистка и клавишница Cradle Of Filth Анабелль, записала вокал для песни «Energy Perpetual». Там же отметился на бас-гитаре наш коллега по проекту GOOT Саймон Сут. С гитаристом Мариосом Илиопулосом из Nightrage мы уже работали ранее на альбоме «Planetary Cancer» и с удовольствием повторили сотрудничество в новой песне «The Axe». Несколько соло для альбома записал наш итальянский друг Алекс Корона из группы Revoltons. Ну, и конечно, гостевые барабанщики Марти, Игорь Крыжко и Фёдор Боровский. В этот раз на альбоме мы задействовали их всех.

– А как так получилось, что шрифт названий синглов, предварявших выход «Vita Est Visio Nocturna Mortis» так подозрительно похож на логотип другого вашего проекта The Lust? Это сознательный ход?

– Видимо, имеется ввиду самый первый логотип THE LUST. Да, завитушки похожие, но мне лично это в глаза сильно не бросается. Я вообще не имею ничего против, если в моих проектах появляются какие-то пересечения, похожести, заимствования или отсылки. Хоть в музыке, хоть в оформлении. Расцениваю это как общую мутацию к какому-то общему знаменателю. Это всё – элементы движения и развития, улучшения и унификации.

– Ну и раз уж мы заговорили про обложки, как так вышло, что арт «Energy Perpetual» выбивается из общего стиля оформления других обложек в этот раз?

– Да в общем не было какого-то специального плана по этому поводу. Просто захотелось выделить этот геральдический элемент из оформления, он отлично смотрится на светлом фоне и резко контрастирует с предыдущими синглами. Подчёркивает следование традициям.

– Идея оформления полностью принадлежит Павлу Антонову?

– Да, всё оформление снова было на плечах Паши. Мы обсуждали с ним некоторые детали в процессе, как обычно, но обложка альбома, синглы и большинство других идей – его кайфовая работа. Сейчас я с нетерпением жду, когда мы закончим визуальное оформление новых проектов Dissector. Там мы тоже воплощаем много идей, включая магаданские и исторические мотивы.

– А как пришли к идее сделать фит-трек с Анабелль?

– С этим всё просто. Когда мы в 2022 делали юбилейный альбом Dissector «Igniter», то записали две песни с Анабелль. Одна из них – «Symbiosis» – вошла в альбом, а вторая осталась про запас и вполне себе вписалась в «Vita Est Visio Nocturna Mortis». До этого Анабелль ещё поучаствовала в записи песни «Devour» для альбома GOOT «Weight Of Days». Она также записала кое-что для второго полноформатника GOOT c Дэвидом Рисом на вокале. Так что сотрудничество продолжается.

– Что вообще можете сказать о компании гостей, принявших участие в работе над нынешним альбомом? С кем вам было интереснее и приятнее всего работать?

– Интереснее всего работать, конечно же, с новыми гостями. Но по факту я благодарен всем, кто делился своими идеями и временем, чтобы делать наши альбомы мощнее и интереснее. В случае с альбомом Dissector «Vita Est Visio Nocturna Mortis», как я уже говорил, мы не искали специально новых участников и обратились к уже знакомым. Мы со всеми сохраняем хорошие отношения. Гитарист Мариос из Nightrage записал свои партии ещё пару лет назад, песня «The Axe» с его участием была готова ещё осенью 2022, сразу после выхода «Igniter». Но легла на полку до лучших времён. С гитаристами Уэйном Дорманом из Onslaught и Алексом Короной из Revoltons мы работали ранее в рамках проекта GOOT. Ну а с гостевыми барабанщиками мы и так сотрудничаем регулярно, по мере появления новых песен. Так что в этот раз гостевая работа проходила максимально комфортно, профессионально и без накладок. Каких-то интересных историй в связи с поиском и нахождением кандидатов для фитов на этом альбоме на этот раз не было.

 – Но это не означает, что новых гостей у вас больше не будет? Как считаете, стоит ли ждать от ваших проектов в каком-то обозримом будущем привлечение в работу над материалом каких-то интересных и до этого не работавших с вами западных музыкантов?

– Конечно, желание позаписываться с кем-то ещё у меня есть, но пока никаких конкретных имён у нас в разработке нет. В одной из будущих песен GOOT (мы говорим о далёком будущем) мы поработали с живым хором. Это пока всё, что на эту тему можно сказать что-то конкретное. Чаще всего, музыканты или вокалисты просто не откликаются на наши запросы. Может, возникнет что-то спонтанное.

– Насколько принявшие участие в работе над альбомом гости сделали этот альбом сильнее и интереснее, как считаете?

– В процентах не скажу, но с гостями мне лично альбом кажется интереснее, ярче. Чаще всего мне нравятся дополнительные идеи со стороны. Именно поэтому я люблю коллективное творчество, особенно, когда результат превосходит ожидание. Но без мозгоёбства, плиз.

– Насколько «Vita Est Visio Nocturna Mortis» этот личный и биографичный альбом? Тема смерти всегда была частью эстетики хэви-металла, но чем больше лет нам становится, тем более серьёзный вес всё это приобретает, а что думаете по этому поводу вы?

– Не думаю, что это личный или автобиографичный альбом. Такой, вполне себе универсальный метал-альбом без привязки к личностям или событиям. Конечно, у некоторых текстов есть конкретные темы, как например, у песни «Other Man’s Land» (про очередной замес на Ближнем Востоке). Ну и когда записываешь материал полтора-два года, то эмоционально пропитываешься им насквозь. Вообще, с годами к подобной эстетике начинаешь относиться по-другому. Наверное, потому что в 50 думаешь об этом чаще, чем в студенчестве, например. А такой существенный фактор, как, например, ухудшение здоровья или смерть близких, заставляет в какой-то момент переосмыслить быстротечность времени и оценить важность того, чем в данный момент наполнена наша жизнь.

– Есть ли у альбома какой-то сквозной месседж и какая-то идея, которую вам хотелось бы донести до ваших слушателей, например, «смерть – это всерьёз» или «не играйте со смертью, цените жизнь», есть что-то подобное на этом альбоме?

– Месседж, скорее всего, о плачевном, разбалансированном и агрессивном состоянии, в котором пребывает человечество. И о том, в какую ещё более смрадную жопу оно с огоньком, бодро скатывается. Как легко, как и всю историю человечества, целые народы ведутся на дешёвые бусы, манипулируются, идут на смерть из-за какой-то дичи или вверяют свои жизни кучке заигравшихся в доминирование политиков.

– А как сами считаете, насколько «Vita Est Visio Nocturna Mortis» депрессивен и безысходен? Какое основное настроение этого альбома? Мне показалось, что это сердитое разочарование во всём и горькая отстранённость, насколько это так?

– Настроение у альбома, разумеется, не жизнерадостное. Поводов для веселья я не вижу вообще никаких, ни сейчас, ни в будущем. По крайней мере, если мерить происходящее одной моей жизнью. А что будет через 50 лет – мне пофиг, если честно.

– Мне показалось, что «Vita Est Visio Nocturna Mortis» стал вашим самым мелодичным альбомом, в какой-то степени он даже напомнил мне Rage времён «Black In Mind» и «End Of All Days», а как вам самим кажется?

– Rage я люблю! По мне так большинство наших песен мелодичные. С той лишь разницей, что от альбома к альбому мы стараемся добавлять или тасовать разные элементы, влияющие на мелодичность. Даже когда я пытаюсь сочинить что-нибудь более агрессивное, получается мелодично. Но мне это нравится, это максимально естественный процесс. Я не пытаюсь быть натужно брутальным и злобным в музыке.

– А что за топор вдохновил вас на трек «The Axe», ставший в итоге синглом?

– Сам образ взят из текста песни. Ну а над графическим воплощением мы не стали экспериментировать, всё очевидно. Короче, мы сами – причина всего, что с нами происходит. Мы сами себе плаха. Возможно, это слишком утрированный взгляд на реальность, но так мне представляется. Ok, возможно, не всегда всё плохое в жизни отдельно взятого человека происходит по его вине. Хотя примеров саморазрушения – хоть отбавляй, и уже не важно, что к этому привело. Но в массе своей человечество и есть инструмент саморазрушения. Ключевая фраза и, большей частью лейтмотив всего альбома: «The worst of humanity burns in us still».

– «Broken Axis» это тоже игра слов и намёк, что сломаны не только оси, но и топоры (axes и axis звучит практически идентично)?

– Боюсь показаться скучным, но это чисто фонетическое совпадение. Просто так подобрались песни. Хотя про сломанные оси и топоры вместе – интересная идея, достойная развития.

– Вокал в этот раз снова записывали в HPJ, а всё мастерили и сводили в Slaughtered Studio? Подход к работе не изменился?

– Подход остался прежним. Это касается и сочинения песен, их записи, отбора и всех технических моментов. Да, вокал по-прежнему пишем у Дениса Стрижакова в столичной студии HPJ, уже года эдак с 2018-го. А поскольку хотим для себя максимально хорошего качества сведения, то обращаемся в Slaughtered Studio. В этом смысле я лично не сильно стремлюсь что-то менять и люблю работать с проверенными и надёжными коллегами и единомышленниками. К тому же Slaughtered Studio отличаются современным подходом, всегда выдают актуальный саунд, продуманный, подходящий для того или иного проекта.

– Из нашей беседы как будто выходит, что ваш нынешний альбом стал самым проторенным и основательным, в какой-то мере даже фундаментальным – все гости знакомые, все студии те же самые, все фишки достаточно традиционны для вас – а как сами считаете, в чём основная сюрпризность этого альбома и его неожиданность, новизна?

 – Ну да, по-своему он определённо фундаментальный, основательный. Возможно, даже служит некоей квинтэссенцией всего, что мы наваяли за 30 с лишним лет. На мой взгляд, он достаточно лёгкий для восприятия, стремительный, полётный, неожиданно гармоничный, я бы сказал. И что мне особенно нравится – в нём нет никакой национальной надстройки, по мелодике и звучанию это универсальный метал-альбом, надеюсь, понятный в любой стране.

– А что было самым сложным в работе над этим альбомом? Вообще были хоть какие-то сложности?

 – Самой большой сложностью для меня было и остаётся ожидание. Когда гости закончат запись своих партий, когда мы всё закончим записывать, когда договоримся о том-о сём, когда получу все файлы для той или иной песни, когда запишу вокал или дозапишу бэки, когда закончится сведение, сложится ли микс и нужно ли будет перезаписывать гитары или бас, когда доделается оформление, когда напечатают диски и полиграфию, короче, ожидание всего подряд. Я люблю записывать помногу и быстро, мне постоянно нужно записывать что-то новое, и оно быстро устаревает. Но всё остальное так не делается.

– Чем был вдохновлён февральский сингл GOOT «Tick-Tock», и нет ли тут отсылок к современной социальной сети и известному треку Crematory?

– Могу сразу сказать, что никаких подобных отсылок не планировалось и не будет планироваться. И уж тем более отсылок к соцсетевым ресурсам. Понимаю, что какие-то пересечения и похожести в названиях или графике случаются, всего охватить, учесть и избежать невозможно. Не парюсь по этому поводу вообще.

– В этот раз вы даже решили сделать ремикс на этот трек. А это зачем и из каких соображений? Были надежды превратить эту вещь в мега-радио-хит?

– Я вообще не против ремиксов, танцевальных, брейк-битовых, эмбиентных, неважно. Мне эта электронная, нерокерская культура совсем не чужда. Музыка же одним тяжёлым роком не ограничивается. Если сознание открыто, то будешь кайфовать от разных стилей и разных проявлений своей собственной музыки. Мы изредка делаем ремиксы, но не ставим целью явить миру танцевальный хит или что-то в этом роде. Это больше про эксперименты с собственной мелодикой.

– Может быть, в каком-то обозримом будущем у вас даже появится альбом ремиксов, как считаете, насколько это вероятно?

– Целый альбом – это вряд ли, для этого явно недостаточно материала. Но если говорить о GOOT, то все накопившиеся ремиксы мы и так собираемся выпустить на ближайшем EP c участием Дэвида Риса. Если бы нашлось достаточное количество тех, кто способен делать классные, качающие ремиксы, мы бы ремикшировали больше треков и выпустили целый альбом, почему бы нет. По крайней мере, формат GOOT вполне это позволяет.

– А с Дэвидом Рисом продолжаете общение в данный момент? Есть какие-то совместные задумки и планы?

– На каждодневной основе мы с Дэвидом не общаемся, но по музыке или каким-то общечеловеческим темам – на связи. Планы есть и вполне конкретные. Сейчас мы сводим материал для новой епишки GOOT, в которую войдёт несколько новых песен с Дэвидом и несколько альтернативных версий. А затем, через какое-то время мы начнём сведение второго полноформатного альбома с его вокалом. Все песни уже записаны, по доделкам остались мелочи. Думаю, все три альбома будут объединены одной концепцией. Хотя бы раз за всю карьеру такие масштабные проекты нужно попробовать осуществить.

– Как идут продажи дисков GOOT и нового альбома Dissector? Нет ли разочарования в самой идее выпуска релизов на физических носителях сейчас в 2024 году?

– За продажами я не сильно слежу, что-то скромно продаётся. За это, в том числе, спасибо санкциям и нынешней политической обстановке, лишившим российских музыкантов крупных музыкальных рынков. Удорожание производства, параллельный импорт сырья (потому как сами даже нормальный пластик и типографские краски не можем производить) тоже являются «приятными бонусами» для тех, кто предпочитает сам выпускать свою музыку на дисках или виниле. Конечно, разочарование приходит, когда, вложив столько времени, нервов и средств в тот или иной альбом, ты видишь, насколько «интересен» публике со своими песенками. Чтобы не сильно разочаровываться, я выпускаю минимально возможные тиражи. Но свои альбомы я по-прежнему предпочитаю видеть на физических носителях и цифровые релизы всерьёз не воспринимаю. Это, конечно, не про деньги, а про личное восприятие. Знаю многих музыкантов, у которых давно нет сиди-плейера, и даже свои собственные компакт-диски они считают архаизмом и пылесборниками.

– А сами насколько часто слушаете музыку на физических носителях? Насколько для вас в данный момент это принципиально?

– Слушаю компакт-диски постоянно, по крайней мере, регулярно переслушиваю диски своей коллекции и продолжаю её пополнять. Хоть и не так часто, как хотелось бы. Люблю и компакт-диски, и винил – любое физическое воплощение труда музыкантов. Для меня по-прежнему музыкальная «цифра», все эти стриминг-сервисы и прочее - пук во вселенную и обман музыкантов. Культура физических носителей и коллекционирование со мной, видимо, останется навсегда. Особенно, если учесть, что почти каждый купленный мной диск – воспоминание о чём-то хорошем.

– Можете привести какой-то веский аргумент, почему стоит послушать новейший альбом Dissector именно на диске?

– Предполагаю, мало, кто из слушателей вообще осознаёт, сколько стоит изготовление с нуля хотя бы одного качественного трека. А может ещё кто-то до сих пор думает, что существуют какие-то добрые дяди и какие-то мифические рекорд-компании, которые, как 70-х-90-х, выделяют на любую идею бюджет и башляют за запись в шикарной студии и выпуск дисков и винила. А музыкантам типа остаётся только изображать из себя рок-стар. Жаль, мы не застали те времена! Сегодня музыканты платят за всё, включая производство носителей. Чем одержимее музыкант, чем качественнее он хочет представить своё творчество, тем больше его стригут. На чём-то, может, можно сэкономить с сегодняшними технологиями и при наличии мозгов, но конечная стоимость качественного полноценного альбома несопоставима с тем, сколько музыкант за него получит в итоге с продаж. И это я сейчас говорю только о студийном творчестве; концертная деятельность – другая песня, но суть та же. Выйти в ноль – уже большой успех. Но вдохновляет ли такое? Я наверняка застрял в старых бизнес-схемах, и всё, что получаю за музыку, трачу на производство следующих песен. И так видимо будет, пока я в состоянии этим заниматься. Вот тебе и аргумент: купил диск Dissector или GOOT – автоматически поучаствовал в сведении новой песни или в печати буклета нового альбома. Вариантов такого участия много.

– Ян и самый важный вопрос, на мой взгляд,  –  что позволяет вам не опускать руки, не терять веру в музыку и в себя, продолжать гнуть свою линию и выпускать альбомы? Как вообще жить и выживать в современном мире, не теряя веры в хорошее и оставаясь на какой-то творческой, а значит, в какой-то степени позитивной волне?

– Трудно сказать…Позитивным, терпеливым или каким-то оптимистичным человеком я себя назвать не могу. Не умею на чёрное говорить белое. Меня просто до сих пор радуют свои собственные песни и любимая музыка. Хочется, чтобы это продолжалось. Это пока ещё доступная отдушина, и это то, чего слишком много быть не может. Как и путешествий. Видимо, мне посчастливилось в жизни сделать правильный выбор того, что меня поддерживает. Кто-то держится за бутылку, кто-то одержим зарабатыванием денег, кто-то с грустным лицом плодится и размножается. А мне почему-то в определённый момент потребовалось бросить всё и заняться записью и выпуском собственной музыки. Собственно, и работать большей частью только на музыку, у неё нехилые аппетиты. Наверное, есть в этом какой-то смысл, какая-то неосознанная необходимость оставить после себя хоть такой след, хотя бы ненадолго. Иногда ловлю себя на ожидании – когда же зуд от необходимости делать новые песни и альбомы прекратится, и мне будет хватать только дисков моих любимых исполнителей? Пока не прекращается.

– Что в самых ближайших планах?

– Если говорить именно о Dissector, то пока на повестке реализация двухдискового проекта «Exit Humanity» и двухдискового релиза с инструменталами. Думаю, вместе с уже выпущенным альбомом «Vita Est Visio Nocturna Mortis» для одного года более чем достаточно. Затем в 2025 есть идея выпустить Best-Of с парой новых песен, которые, кстати, уже в процессе записи. Кроме того, в следующем году исполняется десять лет нашему альбому «Grey Anguish», и по этому поводу хочется собрать бонус-диск с архивами того времени. Труд довольно кропотливый, требующий ресурсы на дозапись/перезапись и сведение. А ещё на очереди десяток релизов GOOT и THE LUST. С ними тоже ещё предстоит поработать. Посмотрим, что из этого получится. Что-то обязательно доделаем. Сейчас сложно что-либо загадывать, потому как есть нерешённые вопросы, увы никак не связанные с музыкой.

– А можно подробнее о проекте «Exit Humanity»?

– В нашей дискографии пока такого гибридного релиза не было. Идея его создания зрела давно и из желания просто обновить саунд нескольких песен возник двухдисковый проект. Обычным сборником его не назовёшь. На первом диске будет несколько пересведённых и частично перезаписанных треков из альбома «Planetary Cancer», а также новый и не издававшийся на компакт-дисках материал. Второй диск полностью состоит из домашних и студийных демо-записей нашего барабанщика Андрея «Круглого» Глухова, сделанных в 2015-2016 годах. Многие треки инструментальные и почти все публикуются впервые. Думаю, тем, кто следит за нашим творчеством, будет интересно услышать знакомые песни в сыром виде и с другими гитарными аранжировками. На этом диске мы публикуем самое последнее демо, которое Круглый записал осенью 2016. Студийная версия этого трека стала заглавной на альбоме «Vita Est Visio Nocturna Mortis», а домашняя запись появится только здесь. Интересно также, что в работе над некоторыми треками приняли участие бывшие музыканты Dissector – вокалисты разных лет Владимир Яркеев и Олег Ушаков, а также бас-гитарист/гитарист Руслан Капустин, больше известный в Магадане, как «Полковник». И само собой, оформлением проекта занимается Паша Антонов, магаданец и наш надёжный друг и единомышленник.

– Ваши финальные слова и пожелания тем, кто нас сегодня читал?

– Спасибо за ваше время и внимание. Рад, что смогли дочитать до конца. И, разумеется, спасибо всем, кто поддерживает наши проекты и делает возможным их продолжение. Сейчас стало очень дорого доводить до ума качественные музыкальные проекты. Тем ценнее для нас любая помощь, покупка дисков, рецензии, отклики в соцсетях, любые формы взаимодействия.

– Спасибо за интервью!

Алексей "Astarte Eel" Иринеев