ФОРПОСТ МУЗЫКАЛЬНОЙ АНАЛИТИКИ
АЛЕКСЕЯ ИРИНЕЕВА

“Чудеса случаются, и это прекрасно!” Интервью с Алексеем “Astarte Eel” Иринеевым, заместителем главного редактора журнала РокКор и директором портала ASTARTA

21-06-2016 Алексей "Astarte Eel" Иринеев

Делать интервью с участниками группы не в новинку любому музыкальному журналисту. Но что, если однажды музыканты решат “отыграться” и заставить его самого отвечать на каверзные вопросы?.. Именно это и случилось с директором портала Astartа Алексеем Иринеевым. Впрочем, после недавнего интервью с Викторией Жигуновой (директором и клавишницей Ignes Fatui) чего-то такого и следовало ожидать. Продолжая разбирать по кирпичику устоявшуюся систему рок-журналистики, Виктория и Алексей представляют новое “зеркальное” интервью. Оно получилось на удивление целостным и одновременно разноплановым: философия, педагогика и религия переплетаются с детскими воспоминаниями, рассуждениями о любви с первого взгляда и о музыке, конечно.

Виктория: Суеверен ли ты? Есть ли какие-то собственные приметы в жизни, небольшие ритуалы перед важным событием или что-то подобное?

Алексей: Вообще я считаю, что суеверие это совсем не хорошо и любые суеверия противоречат любой настоящей вере, какой бы эта вера ни была, но – увы – я вполне суеверен. Хотя, возможно, это даже не столько суеверия, сколько осознание и принятие каких-то объективных законов, с которыми нужно считаться. Никаких особенных ритуалов у меня нет, но я стараюсь не говорить о своих планах, если это что-то важное и особенное (“Счастье любит тишину”), не люблю загадывать что-то наперёд. Стараюсь не верить снам, потому что в моей жизни был длительный период, когда то, что я видел во снах сбывалось буквально и точно, и это стало меня настораживать (вот так начнёшь верить, всё будет совпадать, а потом поверишь как в безусловную истину, потому что сбывалось триста раз до этого, и обманешься). Какие-то суеверия тянутся за мной из детства, так как практически все окружающие были подвержены вере в негативное влияние чёрных кошек и в пагубность экстренных возвращений домой. Я могу инстинктивно следовать этим ритуалам, но сознательно стараюсь их отсекать.

2

Алексей: Веришь ли ты во что-либо сверхъестественное? Веришь в  Бога? Что думаешь о разных религиях? Как относишься к разветвлениям внутри христианства – к разделению этой религии на православие, протестантизм и католичество? Какое из направлений тебе ближе?

Виктория: Да, я верю в сверхъестественное. В то, что есть вещи и явления, которые (пока?) недоступны человеческому видению и пониманию, не объяснены наукой. Различные религии говорят о них на свой лад, в чем-то совпадая, в чем-то расходясь, они дают духовные ориентиры, основы морали и нравственности, помогают найти себя, свой путь и тех, кто идет той же дорогой.

Раскол церкви на Римско-католическую и Православную произошел по многим причинам. И различия в понимании и трактовке Священного Писания – лишь одна из них. Как всегда, вмешалась экономика, политика, борьба за власть. Что касается протестантизма, то в свое время его появление прозвучало, как призыв к обновлению, к переосмыслению. Мир начал меняться все быстрее и быстрее, а церковь не всегда успевала отреагировать на эти изменения.

Какое из направлений ближе? Знаешь, когда под сводами Англиканской церкви хор прихожан храма Христа Спасителя совместно с Международным хором исполняет католическую мессу, понимаешь, что эти три направления вовсе не так далеки, как кажется.

Хор

Виктория: Расскажи о своей коллекции дисков. С чего она началась, как собиралась, есть ли какие-то особенно дорогие сердцу диски? Сколько экземпляров она уже насчитывает? Существует ли какой-то порядок,  в соответствии с которым ты их расставляешь?

Алексей: Свою музыкальную коллекцию я начал создавать ещё в детские времена. Сначала это были катушки, бобины. С 10 лет я целенаправленно и усиленно собирал кассеты, а в 15 лет (лето 1998 года), когда у меня появился музыкальный центр, стал собирать и диски. Моими первыми дисками были Crimson Glory “Transcendence”, Mekong Delta “Mekong Delta” + “The Music Of Erich Zann” (два альбома на одном диске, что в то время достаточно широко практиковалось) и Elegy “Supremacy”. После этого я примерно раз в 3-4 месяца ездил за дисками в Курск, приобретая в каждую такую поездку около 20-25 дисков, коллекция росла, но приоритет всё равно оставался у кассет. Перевес в сторону дисков произошёл только году в 2003-2004. У меня была неплохая и довольно обширная дисковая коллекция, но в 2006 году она, к сожалению, была полностью и безвозвратно утеряна (а из кассет осталось всего около тысячи, которые до сих пор со мной, я их по-прежнему слушаю, и эта кассетная коллекция медленно, но всё же продолжает пополняться, так как некоторые лейблы до сих пор выпускают кассеты и иногда даже присылают их мне). Летом 2006 года я начал собирать диски снова, и сейчас моя дисковая коллекция насчитывает в общей сложности около 5 тысяч дисков. Это фирменные и лицензионные CD, лицензионные mp3, самописные mp3, лицензионные музыкальные DVD и лицензионные фильмовые DVD. Говорить о количестве даже примерно сейчас уже сложно. Честно говоря, количество меня сейчас и не слишком заботит. А вот гораздо важнее систематичность в расположении дисков. Это действительно имеет большое значение, и я точно знаю, где какой диск находится, и могу его найти буквально за пару секунд. Лицензионные музыкальные CD расположены по стилям: hard rock - heavy metal - power metal - speed metal - thrash metal - death-metal - black metal - dark-metal - pagan/viking/folk metal- doom-metal – gothic metal – sympho-metal – avant-garde metal – art-rock – gothic rock – folk – electro – indie – pop. Точно также и с mp3 и музыкальными DVD. (С фильмовыми DVD и самописными mp3 более сложная система). Любимых дисков очень много, с каждым диском связана какая-то особая история или даже несколько. Я испытывал почти религиозный восторг, когда в моей коллекции появлялись CD Warlock, Zed Yago, Lee Aaron и других кумиров моего детства и юности с обложками, буклетами или тем более в каких-то эксклюзивных изданиях подобно роскошному ФОНОвскому изданию демок Hellhammer.  Очень нравятся и радуют дигибуки и просто разные необычные издания, а также диски любимых групп, которые мне подарили сами музыканты и оставили там свои автографы. Ну а диски Ignes Fatui в моей коллекции занимают особое место.

Алексей:  Расскажи про свой музыкальный инструмент. Какой у тебя сейчас инструмент, какой фирмы и почему ты выбрала именно такой? Как и когда ты его приобрела? Сколько у тебя было всего музыкальных инструментов? Какой был самым первым? Ты всегда хотела играть на клавишных? И если да, то почему?

Виктория: На фортепьяно я хотела играть с самого детства, лет с 5, наверное. Но осуществить это желание получилось гораздо позже. В 15 лет у меня появилось пианино “Заря”. У него был глубокий бархатный звук, редко встречающийся у такого класса инструментов.

Пианино

Чуть позже появился первый синтезатор – Casio. Модель уже не вспомню. Мой нынешний инструмент – KORG X50. На вопросы, почему я выбрала именно его, люблю шутить, что он был самым легким. 🙂 Он действительно легкий – всего 4,5 кг. С чехлом, педалью и прочим, конечно, выходит все 10, но это уже другая история. 🙂 Я долго читала различные музыкальные форумы, отзывы, смотрела видеообзоры, слушала, сравнивала цены. Наконец, когда круг сузился до нескольких моделей, я решила поехать в какой-нибудь магазин послушать и поиграть на них. Так я оказалась в “Аккорде” на Савеловской. В итоге “перещупала” все, что было в доступе, включая электропианино, и уже собиралась уходить. Оставался еще один из списка, на третьей полке. Попросила снять, поиграла, и… ушла из магазина с ним. Он был последний, с витрины. Но это было уже не важно. Мне понравилось звучание фортепьяно. Сложно объяснить, но в моем представлении этот инструмент должен звучать именно так. Поэтому я выбрала X50, и не жалею. Хотя, конечно, модель больше подходит для электронной музыки, чем для фолка, и в нем много довольно замороченных настроек… но сердцу не прикажешь.

Виктория: В музыкальной среде часто можно услышать термины “формат”-“неформат”. Кто этот формат задает и как он влияет на творческую деятельность музыканта? Что лично ты понимаешь под этими понятиями?

Алексей: Если честно, для меня эти понятия особо ничего не значат, и я ими не оперирую. У РокКора девиз: “Рок – это всё, что не попса”, и у ASTARTA такое же отношение к музыке. Я понимаю различия музыкальный направлений и стилей и стоящую за ними философию, но считаю, что, прежде всего, есть хорошая музыка и музыка чуть ниже качеством, всё остальное не так важно. Некоторые паблики, журналы, порталы, радиостанции задают себе “формат”: русский рок, фолк, метал, готика и так далее, и всё, что не подходит им под этот “формат”, они отсекают. Я не считаю оправданным как-то ограничивать сферу своей деятельности и форматировать её с точки зрения стилей, направлений или каких-то других критериев. Единственный формат для ASTARTA – качественная и интересная музыка + интересные и глубокие статьи и рецензии, ей посвящённые. Хотелось бы начинать ещё понемногу добавлять в то, что мы делаем элемент неожиданности и эксперимента, первым шагом на пути к чему, надеюсь, станет это наше с тобой интервью. Журналистика сейчас как никогда нуждается в новых веяниях и в по-настоящему прочувствованных, качественных и нестандартных и “неформатных” текстах.

Алексей: В чём ты видишь основу своей уникальности и своеобразия? Для тебя важно быть не похожей на других, или это получается само собой, естественно, специально? Как тебе кажется, в чём уникальность и своеобразие группы Ignes Fatui?

Виктория: Каждый человек уникален. Значит, и я тоже. 🙂 Для меня важно не столько быть непохожей, сколько найти свое, быть собой.

В чем уникальность Ignes Fatui? Например, у нас очень разнообразный музыкальный материал. Песни различаются по стилю, по характеру, по инструментальному оформлению. Мы не ставим себе задачи придерживаться какого-то одного жанра или направления. Никто не говорит Диане: “Все, пишем фолк-рок и точка”. Песни и стихи “приходят” сами. Какие-то становятся фолковыми композициями, какие-то уходят в блюз, другие – больше в рок. Все музыканты в группе очень разносторонние и интересные личности, с разными вкусами и взглядами на музыку в целом и наше творчество в частности. Мы дополняем друг друга, спорим порой, но именно эта гармония индивидуальностей и помогает нам оставаться такими, какие мы есть. И я очень ценю каждого из Огоньков и как музыканта, и как друга.

Виктория: Расскажи об одном, на твой выбор, человеке, который существенно повлиял на твою жизнь,  на твое развитие как личности.

Алексей: Поскольку развитие личности, как мне кажется, по большей мере происходит в детстве, я расскажу об очень важном человеке из моего детства, которому я действительно во многом обязан и благодаря которому я стал тем, что я сейчас. Так сложилось, что я помню себя если не с рождения, то с первых месяцев жизни – точно. Ни в ясли, ни в детский сад я принципиально не ходил, отвоевав себе у родителей право быть дома, где я слушал Рахманинова и Мусоргского по радио, экспериментировал со спичками, пропалив ковры и линолеум, а один раз, экспериментируя с левитацией, чуть не вывалился с балкона 5 этажа.  После этого родители стали беспокоиться, и для того, чтобы я не был дома совсем один, стали приглашать ко мне мальчика из нашего подъезда. Мальчику этому было уже лет 7-8, а мне тогда было только 3 или около того, разница колоссальная. Это был очень развитый, всесторонний, пластичный человек. Обращался ко мне только на “Вы” и называл меня сэр. Это может показаться смешным, но всё было всерьёз и по-настоящему. С тех самых далёких пор у меня глубоко укоренилось уважение и пиетет к любому человеку, радикальное неприятие хамства, а так же непреходящий восторг от советской музыкальной полу мультипликационной версии “Острова Сокровищ”, в создании которой участвовала группа Гротеск, поскольку мой первый настоящий друг Александр очень любил этот фильм и во многом напоминал пластичностью и широтой мыслительных процессов его героев – пиратов.

Алексей: Был ли в твоей жизни человек, который очень хотел повлиять на тебя, но это ему так и не удалось? Что вообще думаешь о попытках как-то повлиять на человека и изменить его? Ты ведь педагог по образованию, а сущность педагогики – это планомерное и целенаправленное воздействие на личность. Как думаешь, в каком направлении и какими средствами возможно влиять на индивида? Где грань между “помочь” и “не навредить”?

Виктория: Все окружающие люди, с которыми мы общаемся, работаем, так или иначе на нас влияют. И чем больше мы любим и уважаем человека, чем больше его мнение важно для нас, тем больше его влияние. Пожалуй, так или иначе, все, кто пытался на меня повлиять, тем или иным образом, сделали это. Вопрос лишь в том, с каким коэффициентом. Я имею в виду, добился ли человек своего, или результат получился обратным. 🙂

Для меня задача педагога скорее не воздействовать с какой-то целью, а направлять личность, помогать ее развитию и становлению, выстроить процесс познания. Это очень важно, особенно на первых этапах обучения, когда сложно сориентироваться в необозримом объеме новой информации, не знаешь с чего начать и какими источниками пользоваться. Начав преподавать иностранный язык, я все больше в этом убеждаюсь.

Детский сад

Грань между “помочь” и “не навредить” очень тонка. Чтобы ее не перейти, я стараюсь придерживаться нескольких правил, хотя от теории до практики порой далеко. 🙂 Во-первых, помогать – это не делать за, это делать вместе. Во-вторых, лучше научить, чем сделать за человека. В-третьих, можно советовать, но решение человек должен принимать сам. В общем-то, все это служит одной цели – помочь продвинуться вперед, подставить плечо, но не переложить все на свои плечи, не пытаться прожить чужую жизнь.

Виктория: Твоя жизнь и работа тесно связана с музыкой. А сам ты на каком-нибудь музыкальном инструменте играешь? На каком бы хотелось научиться, если бы было время и возможность?

Алексей: С 13 лет я ходил в музыкальную школу по классу гитары и закончил её вместе с окончанием обычной школы. В 14 лет играл на ударных в группе Carrion, затем – на гитаре в своей группе Агония, на бас-гитаре в нескольких группах и на контрабас-балалайке в джазовом ансамбле при музыкальной школе. Как ни странно, мне больше всего нравилось играть классику или переложения рок-песен для акустической гитары. Эти произведения действительно звучали очень красиво и впечатляюще. Но в итоге я понял, что играть – это не моё и окончательно забросил гитару где-то в 2002 году. Мне хотелось бы научиться играть на скрипке. Одна из моих любимых групп My Dying Bride ещё в подростковом возрасте укоренила во мне глубочайшее почтение к этому музыкальному инструменту.

1

Алексей: Ты играешь в группе и поёшь, а не хотелось ли бы тебе попробовать себя в другом амплуа и начать, например, писать о музыке, стать музыкальным журналистом? Или стать рок-фотографом. То есть по-прежнему заниматься чем-то имеющим прямое отношение к музыке, но не связанным с сочинением и исполнением музыкальных произведений. Как думаешь, такие занятия могли бы приносить тебе столько же радости и морального удовлетворения, как и путь музыканта?

Виктория: Мне многое интересно, и хочется себя попробовать в разных областях. Проблема только в том… правильно! В том, что в сутках 24 часа, и надо когда-то спать. 🙂 Фотографировать я вряд ли стала бы, а вот писать о музыке – пожалуй. Мне бы понравилось брать интервью у музыкантов, продюсеров, беседовать с ними. Еще, если бы я не играла в группе, я бы могла стать менеджером или директором какого-то музыкального коллектива или писать тексты песен. Пока удается совмещать. 🙂 А когда придет время закончить занятия музыкой, возьмусь за воплощение своей давней идеи: написать серию биографических рассказов о композиторах. Многие из них прожили очень интересную жизнь, достойную целого романа.

Виктория: Какой у тебя был в школе самый нелюбимый предмет и почему? Как в дальнейшем сложились отношения с этой дисциплиной?

Алексей: Самый нелюбимый предмет у меня в школе был химия. Дело в том, что по химии у нас случился жутко занудный преподаватель, и так вышло, что я в самом начале сильно всё подзапустил, и потом вообще не въезжал (а на то, чтобы разобраться, не имел ни времени, ни желания). Кроме этого я не любил алгебру, геометрию и физику. Даже после того, как я овладел основами этих наук, мне они продолжали казаться совершенно бессмысленными, ненужными и не интересными. До сих пор в жизни мне не приходилось сталкиваться ни с одним из этих предметов настолько, чтобы имеющихся мне знаний не хватало, и я очень рад этому. )) Очень хочется верить, что так и будет в дальнейшем.

3

Алексей: Какой твой самый большой страх? В личном и в профессиональном плане. Есть ли у тебя фобии? Если есть, то как ты их преодолеваешь?

Виктория: В жизни я по-настоящему боюсь двух вещей: неизбежности и неизвестности. Помимо этого… ну, пауков боюсь, змей, всяких многоногих насекомых типа мокрицы. Периодически боюсь что-то важное забыть и куда-то опоздать. Как преодолеваю? Записываю и ставлю два будильника. 🙂

Виктория: Случались ли тебе влюбляться с первого взгляда? Или чтобы испытать это чувство к человеку,  нужно сначала его узнать поближе, его характер,  интересы?

Алексей: Вообще я разделяю такие понятия, как “влюбляться”, “любить” и просто “иметь симпатию”. Я могу почувствовать сильную симпатию к человеку с первого взгляда. Могу даже быть очарован, и это будет не просто очарование внешностью или какой-то чертой характера, а действительно глубокая симпатия к внутреннему миру, которая, скорее всего, затем усилится. А что касается именно любви, я думаю, тут всё гораздо сложнее, и настоящая любовь появляется только со временем. Но начало этого великого и вечного чувства может быть положено в том числе с первого взгляда. То есть в целом я могу ответить на этот вопрос положительно: любовь с первого взгляда возможна, но вот любовь ли это - станет понятно только спустя какое-то время, потому что ей, словно ростку, нужно время для того, чтобы окрепнуть и превратиться в дерево. На вопрос про “влюбляться” мне хотелось бы ответить словами Льва Мышкина из романа Достоевского “Идиот”. Он на подобный вопрос ответил так: “Я был счастлив иначе”. Так вышло, что у меня гиперсерьёзное отношение к тому, что обычно понимают под словом “любовь”, и именно влюблённости у меня практически не было.

Алексей:  Какими чертами должен обладать человек, в которого ты могла бы влюбиться? Насколько для тебя важна внешность, характер, пол, привычки, мировоззрение, образ жизни и привязанности человека, если ты хочешь видеть его в числе своих друзей или в качестве спутника жизни? Есть ли какие-то качества, которые для тебя категорически неприемлемы?

Виктория: Для меня первый шаг к дружбе – уважение, а первый шаг к влюбленности – восхищение. Попытавшись сейчас мысленно поставить в ряд людей, которые мне когда-либо нравились, я ничего общего во внешности у них не нашла. Значит, не в ней дело. 🙂 Мировоззрение – да, важно. Наши картины мира должны если не совпадать, то хотя бы иметь большую область пересечения, иначе взаимопонимания будет достичь сложно. Образ жизни и привязанности могут меняться в зависимости от жизненных обстоятельств, так что это не особенно важный критерий.

Так, теперь качества. Я очень ценю профессионалов своего дела, людей увлеченных, развивающихся, что-то изучающих, занимающихся творчеством, рукоделием, каким-то хобби. С такими людьми всегда интересно, у них есть чему поучиться, им интересно новое. Чувство юмора – тоже весьма ценное качество. Хорошо если оно вкупе с доброжелательностью. 🙂 По поводу отрицательных качеств, наверное, никого не удивит, если я скажу, что не приемлю подлости, предательства, лицемерия, хамства и низости.

Виктория: Ты глубоко изучал философию. Расскажи, идеи кого из философов и мыслителей тебе ближе? Почему?

Алексей: Мне очень близка и понятна русская философия, а из философов наиболее симпатичен В.В. Розанов. И дело тут не только в идеях, мне он очень интересен и близок как человек, интересен его жизненный путь, а его поздние творения “Опавшие листья”, “Уединённое”, “Смертное”, ”Апокалипсис нашего времени” для меня ещё в подростковом возрасте стали настольными книгами, и они по-прежнему остаются для меня таковыми, ничуть не утратив своего значения. Меня привлекает афористичность и обнажённость, откровенность его мысли, а также его предельная, огненная жажда Истины и потрясающая смелость в том, до каких пределов и крайностей он готов доходить в поисках этой Истины. С точки зрения филологии Розанов – это, несомненно, шедевр. Мне также очень близки Бердяев, Соловьёв, Мережковский, Шестов, но Розанов – это нечто особенное. В студенческие годы я даже постоянно носил его “Опавшие листья” с собой в сумке и то и дело перечитывал и цитировал попадавшимся по пути однокурсникам.  ))

4

Алексей: Поскольку иностранный язык и филология это твоя профессия, я хочу спросить, как ты считаешь, насколько язык и орфография влияют на жизнь и мировоззрение человека? Что можешь сказать об утверждении Хайдеггера “Язык – это дом бытия?” Есть мнение, что то, как мы говорим и какие слова используем, влияет на наше сознание, а в конечном итоге на то, кто мы есть. И ведь не случайно даже в Библии написано “В начале было Слово”, а поэт пишет “Словом можно убить, словом можно спасти, словом можно полки за собой повести”.

Виктория: Мне кажется, язык и мировоззрение – два рядом стоящих понятия. Язык описывает все то, что составляет нашу реальность, наши чувства, эмоции, наши фантазии. Появляется новое явление – появляется обозначающее его слово. Язык – это живая история и культура его носителей. Интереснейшая вещь – сравнивать обозначения одного и того же предмета или явления в разных языках. Где-то название отражает цвет, где-то форму, кто-то заимствовал слово из другого языка, адаптировав с учетом закономерностей своего. А фразеологизмы! Ну почему у нас “когда рак на горе свиснет”, а у французов “когда у кур вырастут зубы”?! 🙂 Изучая иностранный язык, ты изучаешь историю и культуру страны, ты расширяешь картину мира, обрисованную родным языком, выходишь за рамки известных тебе понятий и средств их выражения. Это расширяет сознание и формирует, как это говорилось у нас на лекциях, “вторичную языковую личность”.

Выбор слова, регистра языка, стиля речи позволяет точнее выразить мысль, быть понятым. Манера говорить – как одежда, должна соответствовать времени и месту. То, как мы выражаем одну и ту же мысль, зависит от множества факторов: человека, к которому мы обращаемся, ситуации общения, устная это речь или переписка, деловое или дружеское общение, и т.д. И это очень важно, ведь словом действительно можно больно ранить или вдохновить на самые благородные поступки. А самое главное, наверное, - это просто понимать других и быть понятым.

Виктория: Мечта профессиональная и мечта личная. Поделись, о чем мечтаешь ты?

Алексей: Мечта профессионала – сделать РокКор ведущим рок-журналом, каким он был в начале 90-х и увеличить его тираж хотя бы до 100 тысяч, перевести ASTARTA в ранг печатного издания и научиться писать так, чтобы потом без содрогания перечитывать то, что написал. А личная мечта – полная независимость, любимое дело, любимый человек и пара лучших друзей рядом. Домик у реки где-нибудь в лесу с Интернетом, садом, огородом и супермаркетом в 20 минутах езды. Было бы идеально ))

6

Алексей: Какой школьный предмет ты любила больше всего и почему? Симпатия к этой науке осталась по-прежнему?

Виктория: Мне нравилось несколько предметов. В начальной школе – рисование и музыка. В 5-м классе и в колледже – история, в 7-9 информатика, алгебра, литература. Будет ли предмет любимым, зависит во многом от преподавателя. Если он сумеет “зажечь”, заинтересовать учеников своим предметом – на его занятия будут ходить с удовольствием и с выполненным домашним заданием. Если же нет, то любой предмет можно сделать до невозможности скучным. Например, в школе я терпеть не могла иностранный язык. И если бы мне кто-то из знакомых тогда сказал, что я получу диплом лингвиста, я бы решила, что он как минимум, издевается. 🙂

Виктория: Меняются ли люди с возрастом? Если да, то что может заставить человека измениться? Или личность формируется в детстве и потом лишь набирается жизненного опыта и обрастает привычками и привязанностями?

Алексей: Я думаю, люди особо не меняются, характер и все основные черты личности формируются лет до 5-6, личность - лет до 12, а дальше, как ты и говоришь, люди лишь обрастают привычками и привязанностями. Но, как мне кажется, если человек действительно стал личностью, он способен развиваться, меняться и по-настоящему расти, творчески преобразовывая себя, своё настоящее, прошлое и будущее. И так и должно быть, но почему-то опыт показывает, что далеко не всем это нужно и не все к этому способны. А заставить человека измениться могут какие-то сильные потрясения, настоящая вера или любовь. Я хочу верить в то, что человек может действительно кардинально измениться и даже сделать “бывшее небывшим”. Я очень сильно верю в человека, но эта вера, увы, сочетается во мне с глубочайшим разочарованием в нём и эмпирическим пониманием того, что чудеса в нашем мире случаются крайне редко. С другой стороны, они всё же случаются, и это прекрасно!

Алексей:  Как думаешь, что может повлиять на человека настолько, чтобы он не захотел больше меняться? Чтобы он захотел навсегда посвятить себя чему-то (или кому-то) одному и больше не менять себя и свою жизнь. Как считаешь, вообще такое изменение  в сторону отсутствия изменений возможно и нужно ли?

Виктория: Жизнь так устроена, что она постоянно заставляет нас меняться. Каждый день приносит что-то новое: информацию, опыт, впечатления, эмоции. Меняется мир вокруг нас, и мы меняемся вслед за ним, хотим мы того или нет, замечаем мы это или нет. Кажется, что люди, которые рядом изо дня в день, не меняются вовсе, но не видевшись год, мы восклицаем: “Как ты изменился!” Так что, как говорится, нельзя просто так взять и перестать меняться. 🙂 Можно противиться изменениям с большим или меньшим успехом, но получится ли?.. Мне думается, вряд ли. Спасибо за интервью!

Алексей: и тебе спасибо за интерес, за необычные вопросы и искренние ответы!

Виктория "Risen Reverie" Жигунова

Алексей "Astarte Eel" Иринеев