«Иное рядом, стоит только сменить ракурс восприятия и точку приложения усилий» Интервью с Алексеем Белозёром (Тропы Не Врут)

Лучшим релизом января 2025 года у нас стал альбом “Голоден и пьян” от очень интересной хард-бард-группы Тропы Не Врут, а сегодня нашему с вами вниманию предлагается большое и увесистое интервью с лидером и автором текстов данного коллектива Алексеем Белозёром. И пусть Алексей сколько угодно характеризует себя и свою группу в категориях панка, на самом деле Тропы Не Врут это очень вдумчивый, грамотный, осмысленный и интеллигентный музыкально-идеологический феномен, а в их текстах можно найти отсылки к самым удивительным и интересным вещам. Их композиции – это действительно песни для ментально зрелых людей, ну а присутствующее в них стремление к свободе лишь подчёркивает и усиливает изначальный посыл, заложенный в текстах. “Голоден и пьян”, вышедший 31 декабря 2024 года, полностью посвящён кризисам и переживанию кризисов, охватывая в своём хронометраже треки в общей сложности за 20 последних лет, и в этом смысле переоценить его значение на самом деле было бы очень непросто – альбом хорош. Ну а почему и как он хорош, вы без труда почувствуете сами, едва прочитаете наше сегодняшнее интервью и послушаете затем столь полюбившийся многим релиз.

 – Доброго вечера, Алексей! Поздравляю с победой в нашем голосовании! Как сами расцениваете эту победу и можете ли назвать свой новейший полноформатник самым лучшим во всей дискографии «троп»?

– Приветствую! Благодарю за поздравления и за внимание к нашему творчеству. Сегодня очень важно для исполнителя, да как, наверное и всегда – найти своего слушателя, а так как музыки очень много, то любые упоминания весьма ценны. Но, если говорить совсем честно, то я несколько скептичен относительно большинства конкурсов, в которых нам доводится принимать участие. Я к тому, что многие из них построены на голосовании, которое не может как-то объективно выявить победителя. Наверное, со стороны группы самым честным будет – вообще нигде не упоминать о том, что проводится голосование, но в таком случае стоит заранее готовиться к тому, что, скорее всего, группа ни в какие топы не войдёт, хотя бывают и исключения, разумеется.

Если же поступиться какой-то принципиальностью, тогда в своих пабликах группа вывешивает анонс конкурса, и подписчики по собственному желанию уже голосуют за группу (с вашим конкурсом было именно так). И это уже напоминает разборки в 90-х – кто больше народу привёл с собой, тот и выиграл. В различных конкурсах я применял как первый сценарий, так и второй. Иногда специально не анонсирую, чтобы посмотреть, что будет. И порой выстреливает – в одном из чартов с голосованием наш трек продержался 10 недель, без поддержки подписчиков. В любом случае – важен процесс. А победа любой ценой меня мало интересует. Но как бы то ни было – спасибо вам за то, что вы делаете! Для музыкантов это однозначно важно.

Лучший ли это альбом? Не знаю. Как определить, по каким критериям? Если по прослушиваниям – то, наверное, да. По аранжировкам он точно интереснее вышел, а вот по текстовому содержанию для меня все альбомы важны в равной степени. Есть отдельные песни, или даже фразы в отдельных песнях, которые кажутся мне удачными или нет, а когда всё это сливается в альбом, то получается такой поток, который примерно похож по интенсивности на предыдущий, и на предыдущий, и на предыдущий. Когда ты идёшь, то нельзя сказать, что вот этот шаг лучше, чем прошлый, и только когда вдруг споткнулся и упал, то, значит, шаг был неудачным. Поэтому точно можно сказать только, что альбом получился не провальный.

– С этими альбомом вы стали ближе к идеалу и к идеальному образу самих себя в своём собственном представлении? Стали совершеннее, аутентичнее и гармоничнее?

– Если речь идёт именно о личности, то, думаю, ничего не изменилось. Дело не в альбоме же. Для автора альбом – это уже продукт, результат какого-то долгого процесса. Это как рассказ о чём-то произошедшем. Отражение внутренних течений. Сперва приходит некое осознание, осмысление, поиск, потом работа, и в конце альбом. Поэтому нельзя сказать – мы записали альбом, и он нас изменил. Мы изменились и записали альбом – так будет вернее. А для слушателей да – альбом может стать стартовой точкой для каких-то размышлений. А может и не стать…. Но вообще я не ставлю цели, чтобы эти песни что-то изменили в мире. Человек берёт то, что отзывается.

И я уверен, что можно, например, прочесть огромный труд Канта, а можно просто смотреть на дождь и прийти примерно к одинаковым выводам. Мы очень часто проходим мимо чего-то, не беря, не смотря на доступность. А если вопрос касался не личности, а именно музыки группы, тогда, наверное, да – здесь потрудились на славу, она стала очевидно интереснее. Это чисто моё восприятие. Не общее утверждение.

– А какие произведения и по какой причине Вам близки у Канта? Можно ли сказать, что Кант каким-то образом повлиял на Тропы Не Врут или на ваш новый альбом?

–  Возможно, вы меня неправильно поняли. Я не являюсь поклонником Канта, хотя, в своё время считал, что просто обязан прочесть «Критику чистого разума». Кант по мне чрезвычайно заумен, и морален, и религиозен. Но, как нет ничего совершенно однозначно плохого, как и хорошего, так и про Канта могу сказать, что хотя в целом я вряд ли захочу его перечитать, но наверняка, есть вещи, которые и у Канта мне близки.   Я привёл его, как пример большого, сложного философского труда, и противопоставил этому созерцание дождя. Говорить, что он однозначно повлиял, или не повлиял – затрудняюсь, поскольку кто знает, что стало у меня причиной тех или иных мыслей. Но совершенно точно могу сказать, что последний альбом, он не философский, а переживательно-чувственный. Как раз, скорее, как противоположность его «вещи в себе».

– Давайте начнём с самого начала – в чём задумка альбома “Голоден и пьян”, и насколько вам удалось всё реализовать именно так, как вы планировали?

– По сути, весь альбом – это рефлексия на переживания в разные эпизоды жизни. Идея была собрать именно такие песни. Разброс по написанию песен – лет двадцать. Каждая из них прочувствована и прожита в отведённый срок. Поэтому, на мой взгляд, да – всё удалось, как задумывалось.

– А почему решили выпустить альбом именно 31 декабря? Это такой вызов себе и другим – желание показать, что настоящее искусство вне праздников и быта? Или тут было желание подчеркнуть, что мы все на пороге чего-то нового?

– Никакого двойного дна. Мы хотели выпустить альбом в 24-м году, осенью, но процесс работы над ним затянулся в силу обстоятельств, поэтому закончили уже в середине декабря. Ну и как смогли, тогда и релизнули. Поэтому не хочу расстраивать, но всё весьма прозаично. С другой стороны, я всегда считал и говорил не раз, что слушательская интерпретация текстов – это не менее важно, чем задумка автора. Поэтому если вот Вы, например, увидели в этом какой-то иной смысл, то пусть оно так и будет для Вас. Поэтому я редко и неохотно рассказываю, что имел ввиду в той или иной песне. В конце концов, в жизни так и происходит – мы просто выдумываем себе смыслы, и потому жизнь становится вроде бы осмысленной, а какие это будут смыслы – это менее важно. Потому что сталкиваться с бессмысленностью – деструктивно.

– И у вас совсем не было опасений, что альбом, выпущенный 31 декабря, пройдёт незамеченным и потеряется в общей предпраздничной и постпраздничной кутерьме? Насколько для вас вообще важна связь со слушателем и адекватный отклик со стороны тех, кто вас слушает и следит за вашим творчеством?

– Несомненно, связь со слушателем очень важна. И те наши поклонники, кто подписан на наши паблики и следил за процессом записи, очевидно ждали выхода альбома, о чём очень наглядно говорят их комментарии. Если честно, я не проводил аналитических исследований, чтобы выяснить, насколько альбом, выпущенный в праздник, пройдёт незамеченным. Но совершенно точно – наши слушатели знали о его выходе. И я не ожидал, что все моментально бросятся слушать его. Ну послушают через неделю, или месяц – это не страшно.

– А вообще, что думаете о нумерологии и было ли хотя бы единожды такое, что свои релизы вы выпускали в соответствии с какими-то числовыми закономерностями?

– Вероятность такого подхода крайне мала. Мала, насколько это возможно.

– Насколько для Вас естественно и легко быть голодным и пьяным? Что это вообще за состояние разума для Вас и согласитесь ли Вы с утверждением, что настоящий художник для того, чтобы творить, должен быть бедным и голодным?

– Заглавная песня альбома – это иллюстрация кризиса человека (в данном случае – творческого, но на самом деле может быть абсолютно любого), беспросветного, туннельного «всё плохо». И это как бы компиляция всего альбома, потому что все состояния, описанные здесь – кризисные. Тут нет воодушевляющей романтики, радости какой-то, ликования, влюблённости. Поэтому альбом весьма мрачен. И «Голоден и пьян» – это в общем-то состояние отчаяния и разложения с суицидальными тенденциями. Такой вот жизненный декаданс. Но, одновременно с этим, тут высказывается мысль, что иное тоже рядом, стоит только сменить ракурс восприятия и точку приложения усилий.

Потому что хотелось дать слушателю шанс на надежду. Должен ли художник… Нет, не должен. Если так рассуждать, тогда пришлось бы предъявить почти всей античной философии, что их авторы жили и творили неправильно. Просто одним, чтобы творить, необходимо состояние неудовлетворённости, а другим – наоборот. Здесь нет правильного ответа. Есть персонажи, которые даже за деньги и на заказ способны творить гениальные вещи, хотя лично я не сторонник такого подхода. Но если результат получается впечатляющим, так ли важно, что именно заставило автора взяться за перо – голод, деньги или безделье?

– Не знаю, насколько это хоть отчасти справедливо в вашем случае, но мне показалось, что ваше «пьян» это что-то из разряда творческого экстаза, опьянения свободой, воодушевления творчеством… Есть что-то подобное?

– Вот видите, вы слышите здесь нечто совершенно противоположное. И это нормально и замечательно, хотя у меня в данном случае «пьян», это просто «пьян».

– В какой атмосфере проходила работа над альбомом, и не было ли сложностей с отбором материала для него?

– Ну, разве что только с отбором материала сложностей и не было, во всех остальных сферах работа велась скорее вопреки обстоятельствам. Я написал на эту тему подробный очерк, поэтому вкратце сложно описать весь масштаб. Скажу так – альбом вышел определенно непростым и по содержанию, и по процессу работы над записью.

– Как так вышло, что в работе над диском была задействована такая куча народа?

– Ну, во-первых, это связано с передрягами в составе. А, во-вторых, во время работы над аранжировками приходило в голову, что здесь хорошо будет звучать виолончель, или орган, или скрипка. Ну и в итоге, все эти инструменты и были записаны вживую. Музыкальные программы – это огромная, неоспоримая помощь, когда работаешь над песней, когда можно собрать примерную демку и послушать, как будет звучать тот или иной инструмент, но записывать стараемся живых людей, живые инструменты с живой акустикой. Партии скрипки вообще были записаны в Сербии нашей скрипачкой, которая ранее играла в составе группы. И орган писался тоже вживую. Плюс ещё звукорежиссёр, звукач на записи, художник, плюс приглашённые гости в фите – так и вышло, что задействована куча народу.

– Что в данном случае означает «взаимодействие со своими демонами» и с какими демонами вы взаимодействовали в этот раз больше всего?

– Темы песен, хотя и про внутренние переживания, но переживания разных ситуаций, поэтому и демонов там – целый спектр. У каждого человека есть свои девятихвостые, иногда кажется, что они спят, иногда ты пытаешься с ними договориться, а иногда доходит до открытой вражды. Мне кажется – эти состояния знакомы всем.

– Можно ли назвать этот альбом опытом преодоления, внутренней перерождающей алхимией и поиском себя?

– Ну, как я говорил раньше – разброс песен тут на отрезке в двадцать лет. Поэтому можно считать, что это весьма старый альбом. И да, конечно, эти 20 лет были опытом преодоления и поиском, поэтому сказанное Вами вполне справедливо.

– А почему и за что вас называли панками?

– На самом деле – это не так уж далеко от правды. Часть песен, лично я смело могу отнести к панк-направлению, пусть даже стилевые философы меня закидают тапками. Пофиг. Панк для меня, в конце концов, это не музыкальное направление, а более эмоционально-содержательное, концептуальное. Что общего между Лаэрцким и Секс Пистолс с точки зрения музыки? Ничего. Хотя я никогда не причисляю Тропы к панк-движению, считаю, что какая-то подобная составляющая в нашем творчестве точно присутствует. Но молодые и громкие команды, которые прошарены в стилях и направлениях относят нас бардам, а барды – к панкам. Но мы просто есть. И вообще – терпеть не могу ярлыки. Они конечно делают мир упорядоченнее, понятнее, но одновременно с этим – ограниченнее.

– А что для Вас «панк»? Я вот сейчас взялся читать книжку Олега Ковриги “Что я видел”, он там очень поэтично и восторженно отзывается о Sex Pistols, для вас это тоже такая особая романтика и философия индивидуализма, что-то вроде бердяевского «свобода превыше всего»?

– Ну, мне чужд какой-то оголтелый сценический эпатаж. Разбить гитару, напиться, наблевать (или что  похуже) на публику – это совсем не моё. И в какой-то степени – это тоже своего рода рамки. Но как борьба со стереотипами и устоявшимися, часто нелепыми традициями и общепринятостями – он мне очень близок. Сейчас, можно сказать, что панк, как музыка – он мёртв, поскольку это уже ничего не ломает, а в подростковой среде уже в какой-то степени –менстрим.

Бездумное копирование Вишеза, Летова, да кого угодно – это не панк, хотя и звучит, как панк. В какой-нибудь экспериментальной музыке панка сегодня больше, чем в ортодоксальном панк-направлении. Но если говорить, не о музыкальном термине, а об образе мышления, то панк действительно not dead. Свобода – очень щепетильная и непростая тема, о ней можно долго говорить и спорить, но это я считаю очень важным. Особенно сейчас, в последние годы, когда становится привычным, что кто-то начинает диктовать, что надевать, как думать, с кем спать, как распоряжаться своей жизнью. Это очень знакомо. Лет 30 назад было похожее. Да и не только.

Мне кажется, что система тезис-антитезис-синтез дала какой-то сбой, и откатилась на предыдущую ступень. Человек должен быть свободным, если хочет. Быть свободным, не мешая свободе других. В последние годы понятие либерализма максимально опошлено и высмеяно, к сожалению, в обществе сформирован реально негативный образ этого направления, в пользу коллективизма. Я не настаиваю, что все должны быть свободными. Нет. Кому-то это реально неудобно. Но выбор у человека – должен быть. Лелею надежду, что когда-то так и будет. Знаете, как у Башлачёва: «Хотел бы я дожить… Хотел бы я увидеть время, когда эти песни станут не нужны…». Пока будут те, кто говорит, как должно быть, что вот это принято большинством, значит – истинно, будет и контркультура, несогласная с таким положением вещей. И я здесь однозначно выступаю на стороне контркультуры, потому и считаю, что панк, как явление – необходим и неизбежен в различных сферах жизни, не только в музыке.

– А сами вы себя кем считаете по жизни и почему вам приятнее и органичнее общаться на «ты», чем на «Вы»? В чём тут важная разница для вас?

– Не примагничиваемся ни к какому стилю. Играем разные направления. Что лучше подходит к тексту, такую музыку и делаем. Называем это хард-бард, ничего не объясняя. Мне нравится, что Тропы – разные. В нашем творчестве можно найти противоположные стилевые направления, которые обычно редко соседствуют. Сейчас я занялся сборкой нового альбома, в котором решил довести некоторые вещи до абсурда, ну типа – кибер-романс или эмо-регги. С ребятами пробуем сыграть так, чтобы это было неожиданно даже для нашего слушателя, который вроде бы привык к нашим музыкальным выходкам.

На «ты» лично мне удобнее общаться, потому что это такое резкое сокращение дистанции. Но только по обоюдному согласию, когда заранее договариваешься. Это создаёт более доверительную атмосферу. Если переходить на «ты» без договоренности, то это уже вторжение в личное пространство, и никому не нравится.

– Как проводите грань между хамством, агрессией и бестактностью, которые вы совершенно справедливо порицали и отвергали в своих интервью, да и в музыке тоже, и вот таким добродушным и закадычным общением на «ты» без купюр и обиняков? Как удержать нужный баланс и не сорваться из одного в другое?

–  Хм… давайте так. Общение, не важно на «ты» или на «вы», содержит две составляющих. На самом деле, конечно, больше, но к теме имеют отношение две. Это дистанция и уважение. Так вот, сокращать желательно только дистанцию. Если сокращаешь уважение – то как раз и получается хамство. Общаться на «ты» можно уважительно, а можно – нет. И даже самые близкие отношения не будут таковыми без взаимного уважения. Конечно, бывает так, что дистанция между вами сократилась и собеседник пускается в какие-то некомфортные для тебя формулировки. Он может это осознавать, а может – нет. В любом случае об этом стоит сказать. Если собеседник адекватный и уважающий тебя человек, он скорректирует своё вербальное поведение, а если не скорректирует, то тут уже выводы за вами. Блин, чувствую себя, словно психологическую колонку веду.

–  Хард-бард это интеллигентная и интеллектуальная музыка, с вашей точки зрения?

–  Я вывел как-то формулировку, что наши песни, они для ментально-взрослых людей. При этом неважно 15 тебе или 50. Для некоторых текстов от слушателя требуется определенный уровень эрудиции, начитанности, чтобы выловить какие-то отсылки, пасхалочки. Но это, разумеется, не обязательное условие. Например: «В мясной пустоши ни следа души…» - это можно соотносить с Летовским «Как в мясной избушке помирала душа», а можно не соотносить. А по поводу интеллигентности… не знаю… Опять же для меня лично Саша Лаэрцкий весьма интеллигентен, а для кого-то это пошлость и непотребщина. А вот Красная плесень для меня совсем не интеллигентна и ничего общего с Лаэрцким не имеет.

–  А в чём основная правда и идея изобретённого вами хард-барда? Какие месседжи вы несёте своим слушателям, и какие посылы хотели бы им передать?

– Правда в том, что никакой основной правды нет. И нет общей идеи. Основной посыл, наверное – антистереотипность. Удручает ригидность сознания социума, невосприимчивость к новому. Сейчас для всех вроде бы дико, что раньше врачей, или учёных сжигали на кострах, Иисуса распяли за новую позицию. Но на самом деле современное общество мало чем отличается от средневекового. Чуть какая-то чуждая, непонятная идея, и сразу – запретить, уничтожить, сжечь! Уровень образования неимоверно вырос, а вот психологические механизмы практически не меняются. Печально это.

–  Бывает такое ощущение, что в риффах, мелодиях уже есть какой-то месседж, даже независимо от текста, какое-то особое послание для сознания, подсознания и души?

–  Лично я отношусь к музыке, как к эстетической составляющей. Конечно, бывают в партиях какие-то аллюзии, но такое случается не часто. Но! В некоторых композициях музыка получается настолько удачной, что её можно слушать без текста, как самодостаточное произведение.

–  И бывает у вас такое, что риффы и бриджы так хороши, что слова им не нужны или всё-таки в начале было слово, и идея, выраженная вербально у вас на первом месте?

–  Вначале – слово. Это основной концепт нашего творчества.

–  Нет соблазна сорваться в морализаторство и кому-то чему-то попытаться научить чуть более прямо и рьяно?

–  Ну, у нас есть такие песни. Они, как правило понятны и содержат прямую инструкцию – роди сына, посади дерево… Причём такие песни более охотно воспринимаются публикой. Но, я не люблю ни советы давать, ни учить чему-то в этом многогранном мире. И даже директивы в песнях – они обращены в первую очередь к себе. Я всегда выступаю за выбор. Не будет страшен серый волк, когда убьёшь в себе овцу – это ни к чему не обязывает, она оставляет свободу выбора за слушателем.

–  Как думаете, кому из литературных классиков, персонажей совершенно точно понравился бы ваш новый альбом?

–  А-а-а… Вот это кайфовый вопрос… Думаю, что князю Мышкину, Раскольникову бы зашло. Вертеру, наверное, тоже. Эрику из Призрака оперы, да и Квазимодо. Карениной. Из авторов может быть – Кундера, Захер-Мазох, Сартр, де Сад

– И это всё самые главные влияния на вашу группу? Стоит ли искать Раскольникова и Мышкина в ваших песнях?

– Ну нет. Просто если бы я знал лично так глубоко чувствующего Мышкина, или терзающегося Раскольникова, или захлёбывающегося собственными чувствами Северина и Вертера, то счёл бы, что состояния, описанные в альбоме, были бы им близки. Когда песня отображает определённое состояние, она вполне вероятно не будет воспринята слушателем, не находящимся в таком состоянии. Вот, например «У убийцы родные глаза». Эта песня уже была ранее выпущена, лет десять назад в другом моём проекте. И одна слушательница отозвалась о ней, что текст вроде неплохой, но не цепляет, не будоражит. И спустя лет пять, она же написала мне, что пережила очень сильное личное потрясение, и вдруг вспомнила про неё, переслушала, и теперь считает, что ни одна другая песня так не отражает её переживаний. Поэтому думаю – каковы бы ни были семена, надо и почву учитывать.

– А вот ещё интересно спросить Ваше мнение – как Вам кажется, Раскольников после прослушивания альбома “Голоден и пьян” изменил бы своё мнение и не пошёл бы с топором к Алёне Ивановне, а Мышкин не стал бы столь идеализировать способность Настасьи Филиповны к мировоззренческим изменениям? Вообще насколько ваша музыка способна оказать какой-то толчок и поменять что-то в мировоззрении слушателя?

– Это покрыто туманом. Не могу даже предположить, что эти песни могут изменить или не изменить. Но! Бывает очень искренняя обратная связь. Имён не буду приводить, но один человек признался, что после нашего концерта пить бросил и год без алкоголя, другой сказал, что сделал выбор в пользу жизни из-за песни «Ненадолго», девочка развелась с мудаком-мужем после «Золотой рыбки». И это реальные истории реальной жизни, и они весьма нередки. Поэтому да, иной раз песни влияют очень коренным образом. Но точно – не на всех. И в этом нет заслуги Тропушек. Ведь один Раскольников может и передумает, а другой Раскольников – нет. В конечном счёте всё зависит от Раскольникова. И его демонов.

– Мне почему-то кажется, что у Вас бы очень хорошо получилось написать песню-посвящение про кого-то из упомянутых героев и авторов, как, например, у Умки в случае с её треком “Раскольников”. Не было мыслей сделать что-то подобное?

– В альбоме есть финальная песня-посвящение, которая называется «А помнишь?», эта баллада посвящена моему другу, который свёл счёты с жизнью. Но и к литературным героям есть обращения, например: «Ассоль». Из песни понятно, что мне не близка её концепция. Открою небольшой секрет – довольно долго уже вынашиваю песню, которая касалась бы Хемингуэевского Сантьяго. Надеюсь, что когда-нибудь и она увидит свет.

–  А кому из классиков или литературных героев вы ни в коем случае не стали бы давать слушать свой альбом и не спросили бы их мнения о нём?

–  Ирвин Уэлш, Бёрджес, Кафка, Кизи, Кант. Но всё равно – люблю их. А про Канта уже говорил отдельно.

– Это потому что Кант слишком сноб и педант, а Кафка слишком любит и ценит экзистенциальный абсурд и истины по ту сторону логики?

– Ну в общем-то да. Они в своих произведениях далековаты от эмоций. Но это что касается данного альбома, возможно, если речь бы шла о других песнях, то и ответ был бы иным. Думаю, есть вещи, которые и им бы зашли.

–  Что в самых ближайших планах?

–  Сейчас к нам вернулся гитарист, поэтому в планах – возобновлять, нарабатывать программу для выступлений.

–  Уже есть задумки и планы по поводу очередного релиза? Сначала будут синглы, а уже потом альбом?

– Сингл сейчас на этапе загрузки на площадки. Мы долго его писали… Больше двух лет. Выйдет весьма весомым, хотя и не факт, что понравится нашим слушателям. Но он просто обязан был выйти.

– В плане концепции, настроения и направленности следующего альбома что-то вырисовывается?

–  Да, новый альбом практически собран, я уже упоминал о нём. И с точки зрения содержания, и с точки зрения музыки это будет альбом-передышка, альбом-разрыв шаблона.

– Уже есть какие-то даты и предположения, когда можно ждать от вас следующий диск?

– Пожалуй, пока не стану загадывать. Материал готов, но насколько быстро мы сможем это собрать и записать пока непредсказуемо.

– На какой стадии в данный момент работа над книгой?

– Потихоньку пишется что-то. Этот процесс, он никак не встанет на накатанную лыжню. Ну то есть нет такого, что я каждый день заставляю себя что-то писать. Пишу, когда пишется. Потому что, когда пишется, то слова какие-то более свободные получаются, чем когда «надо».

– А есть какие-то темы, на которые сложно писать?

– Ну личные темы всегда сложны – иногда пишешь сквозь слёзы, и порой даже петь не можешь – комок в горле стоит. Но со временем остаются только слова. Эмоции всегда притупляются в итоге.

–  Уже готовитесь к летнему концертному сезону?

–  Не делим концертный процесс по сезонам – когда группа готова, тогда и играем.

– Но когда можно ждать ваших выступлений? Когда это станет возможным и реальным?

– Сейчас потихоньку начинаем наращивать темп. Скоро войдем в колею. Но в те моменты, когда группа не на плаву всё равно катаюсь с акустикой.

– Какого вопроса Вы больше всего ждали сегодня от меня, но в итоге так и не услышали?

– Ну явно не хотелось отвечать про историю группы и название. Это настолько стандартно, что скучно. Однако, не могу сказать, что ждал такие вопросы. Примерно представляя ваш творческий подход к процессу, шаблонов не ждал.

–  Ваши финальные слова и пожелания тем, кто нас сегодня читал?

–  Друзья, любите! Уважайте и принимайте друг друга. Пытайтесь понять непонятное, а не избежать и запретить. Сомневайтесь! Не старайтесь свести мир к правилам. В разнообразии и есть чудо – не упустите его!

–  Спасибо за интервью!

–  Спасибо и вам! Это было действительно интересно!