“Писать о личном - сложно!” Интервью с Utburd.

Не так часто в наше время появляются интервью с метал-музыкантами, в которых затрагиваются какие-то по-настоящему глубокие темы и серьёзные вопросы. Кто-то скажет, что это и не нужно, но мало кто станет отрицать, что читать в разных интервью с разными группами буквально одни и те же, буквально под копирку повторяющиеся вопросы и ответы про пьянки, творческие планы и крышесрывающие риффы актуального лонгплея уже порядком поднадоело. Словом, сегодня перед вами большое интервью с человеком, который имеет убеждения и принципы и может связно их выражать, а кроме всего прочего ещё и пишет очень неплохую музыку. Встречайте – на связи Tuor, он же Виталий, лидер и единственный участник северного дарк-блэк-проекта Utburd, у которого совсем скоро выходит очередной полноформатный альбом! Две первые части нашего с ним разговора, так или иначе связанные с идеологией коллектива, были опубликованы у нас на ASTARTA в октябре 2018 года, а сейчас перед нами две заключительные части, в которых вас ждут обстоятельный рассказ о творчестве Лавкрафта и живая беседа о проблемах тяжёлой музыки в нашей стране.

Часть III. Проблемы тяжёлой и некоммерческой музыки в России XXI века

Алексей: Приветствую, Виталий! Как бодрость духа и чем занимаетесь в настоящий момент?

Tuor: Приветствую, Алексей. Большую часть времени с выхода релиза жил в режиме работа-дом-работа. Моя профессия отнимает большую часть времени. От этого еще больше ценишь моменты, проведенные с семьей. К счастью, время между релизами не проходит зря. В голове накопилось много материала, который в конце концов начинает обретать форму. На настоящий момент записаны шесть композиций. На очереди ещё одна-две. По большому счёту основной костяк, скелет альбома готов. Я уже отчетливо вижу, как он будет выглядеть.

Алексей: Будет ли новый альбом концептуальным и если "да", то какой теме он будет посвящён?

Tuor: Да, альбом определенно будет концептуальным и целостным. Связывающая тема будет присутствовать на всём его протяжении. Я долго думал, о чем можно рассказать. Всё, что я читал или смотрел, о чем думал если цепляло, то не надолго. А то, что не может удержать внимания впоследствии станет вымученным. Мне этого не надо. В какой-то момент меня крайне заинтересовала тема исследования Антарктиды и первых экспедиций. Со всеми её сопутствующими мифами и предрассудками, мистикой и гнетущей неизвестностью перед таинственным холодным континентом. Причем, альбом затронет не первые плавания Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева, исследовавшие береговую линию. Это будет скорее симбиоз историй похода Джеймса Росса на кораблях «Эребус» и «Террор» и рассказов Эдгара По «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима», приправленный Лавкрафтовскими арктическими ужасами. Так что холода и полярной тьмы на альбоме ожидается предостаточно.

Алексей: Ждать ли на новом диске музыкального и лирического продолжения "The Horrors Untold" или новый альбом станет новой главой в развитии Utburd и новой ступенью эволюции проекта?

 Tuor: Это будет и продолжение, эволюция. Музыкальная составляющая, как и лирическая должны развиваться. Топтание на месте не для меня. Композиции останутся такими же длинными и многослойными. Работа еще ведется. Новые идеи приходят постоянно и то, что записывалось месяц назад, после нового прослушивания наталкивает на новое прочтение.

Алексей: Анонс обещает заупокойную лирику, стоит ли думать, что мрака и черноты на новом диске будет больше, а христианские мотивы отойдут в тень или вовсе сгинут?

Tuor: Это скорее фигура речи, хотя писать о страданиях и смерти все так же интересно. Мрак и чернота будут присутствовать исключительно как композиционные составляющие. Как и раньше, я стараюсь не углубляться в лютую чертовщину. Романтическая мистика и холодный ужас – вот это больше по мне. Христианские мотивы тоже, думаю, сохранятся. Может, не в таком очевидном проявлении, как раньше, но атмосфера будет присутствовать. И это не потому, что я стремлюсь впихнуть в мою музыку всё, что заблагорассудится. Я всё-таки этим живу, и проявления христианства так или иначе влияют и на творчество. Это может кому-то не нравиться, кто-то считает такую позицию моветоном по отношению к музыкальному жанру. Но это моё прочтение, мои мысли и моё право на творчески-комфортные для меня изыскания.

Виктория: Как вам кажется, актуально и круто ли быть метал-музыкантом в России? Насколько, по Вашему мнению, андеграундный дарк-блэк в конце десятых годов XXI века интересен и важен для российского слушателя?

Tuor: Здравствуйте, Виктория. Насчёт актуальности – это сложный вопрос. Зависит от того, с какой точки на него посмотреть. Со стороны обывателя – ничего не изменилось, мы как были странными фриками в этой стране, так ими и остались. Со стороны музыкальной индустрии…в России, с её почитай 30-ти летней историей русского рока, метал только начинает набирать обороты, а индустрия продакшена сейчас пытается подстроиться под нахлынувшую волну разнокачественной тяжелой музыки.

Круто ли? Конечно круто. Быть творческим человеком, будь то метал-музыкант, поэт, или художник – это всегда круто. Эти люди умеют из аморфной чувственной идеи сделать что-то материальное, что затронет чувства других. Это некое общение на совершенно ином, невербальном уровне.

Дарк-блэк и вообще стили, к которым можно подставить «дарк» сейчас набирают актуальность. Западная сцена давно уже обзавелась культовыми командами в этих поджанрах. Мы, как это часто бывает, в хвосте. Но, надо сказать, что скорость возникновения отечественных команд и качество их материала радует. Возможно из-за того, что технология звукозаписи теперь доступна чуть ли не каждому и нет потребности копить кучу денег на студийную запись. У людей появился шанс выразиться, коим они и пользуются.

Хотя это имеет и обратную сторону. Команд возникает много, но по-настоящему оригинальных, увы, катастрофически мало. Порой включишь что-то новое из отечественного металла, а там просто наглое копирование. Вот прямо целыми фразами, а-то и мотивами. Это близко к плагиату. Все-таки нужно стараться делать что-то своё.

Алексей: ещё в начале нулевых народ стал обращать внимание на то, что блэк, да и вообще экстремальная музыка мельчает: сатанинские клише становятся просто шаблонами, а дух, горение, огонь из ультимативного металла уходят. Можете согласиться с такой позицией и таким взглядом?

Tuor: Да, отчасти это конечно же так. Если смотреть со стороны ортодоксального металхэда. Канон и вот это вот всё. Но по мне, так это эволюция. На экстремальной сцене осталось достаточно проверенных команд, которые рубят бескомпромиссную богохульщину и, очевидно, слушателю их хватает, раз больше никого на сцене не возникает. Исключение, конечно же, финская сцена, там постоянно возникают тру-блэк cvlt банды. Остальные команды, начинавшие с сатаника, или только пришедшие на сцену уже не гонятся за идеей и жуткими образами. Они пошли по пути усложнения творческой составляющей своих композиций (с исполнительской точки зрения тру-блэк простая музыка). У кого-то это выходит успешно, кому-то, субъективно, не стоило этого делать, но тем не менее, это очевидный рост в плане качества материала и разрастание вширь музыкальной и лирической составляющей группы.

Виктория: Сейчас ничего не запрещено, железного занавеса давно нет, можно развиваться и музицировать сколько душе угодно. Как Вам кажется, почему в большинстве своём российские слушатели тяжёлой музыки настолько безынициативные и вялые?

Tuor: Потому что у нас нет культуры слушания музыки, особенно подобного плана. Проще говоря – мы не знаем, как себя вести. Могу сказать, как организатор метал-феста в своем регионе, и как человек, посещающий зарубежные фестивали – это огромная культурная пропасть. Скандинавы, например, да и весь остальной мир, давно выстроили культуру поведения как на концертах, так и на потребительском поприще. Они готовы отдавать деньги за творчество, поддерживать музыкантов, покупать альбомы и все остальное, культурно отрываться, меситься, и при этом все довольны. У нас же страна торрентов и повсеместной халявы. Если альбом, то скачан с обменника, если на концерт, то по проходкам. Некоторые даже вести себя на концертах не умеют. Для других же слэм на фесте – дикость, обязательно найдётся какой-нибудь шкаф, который «пришел на концерт музыку слушать, а вы тут мош какой-то устроили».

Алексей: Как считаете, должен ли блэк оставаться страшной, пугающей музыкой или его социально-адаптивные формы вполне приемлемы и не противоречат изначальному посылку и задумке жанра?

Tuor: Блэк изначально задумывался как музыка протеста. Только не как панк – политического, а религиозного. Определенно, если команда решила играть чистый блэк «по олдскулу», то они сами установили себе рамки, за которые выйти – значит уже не канон. Сама по себе музыка этого направления, даже исключая сатанинскую составляющую, звучит пугающе.

В современных реалиях умение адаптироваться очень важно. В том числе и в музыке. Аудитория меняется, взрослеет, приходит новое поколение, которому уже не интересен исконный протест и музыканты подстраиваются. Возможно, в каких-то случаях и наступая на горло своим идеям, но музыкант работает для публики, это его хлеб. Так что я считаю, что адаптация здесь не противоречит задумке жанра.

Алексей: а против чего сейчас было бы адекватно протестовать в блэке? Против фарисейства и невдумчивости священнослужителей или против низких зарплат учителей, например, адекватно?

Tuor: социальная несправедливость - это кажется больше удел разномастного металкора. Блэк сейчас удачно бы смотрелся как проверка конфессий и служителей «на вшивость». Если ты выбрал жизнь, связанную со священством, будь добр стать примером благочестия, как для паствы, так и для всего мира. Сейчас же, особенно молодое священство, мне кажется мало ассоциируют свой сан с верой и той ответственностью, которая возлагается его принимая. Эти случаи со священниками в спорт-карах… это недостойно священного сана. Значит человек, его носящий ничего не понимает в своей вере.

Виктория: Как Вы считаете, какое время можно было бы назвать самым удачным для музыкантов и слушателей в нашей стране, и был ли такой “золотой век”?

Tuor: Опять же, смотря для какой аудитории. Для рок-музыкантов и слушателей – это девяностые. Время относительной вседозволенности и свободы самовыражения. Для металлистов, мне кажется, еще не наступил золотой век. Хочется верить, что он не за горами.

Алексей: А что, на Ваш взгляд, больше всего вредит отечественной экстремальной сцене? Какие главные враги у музыкантов экстремальных жанров сейчас и как с ними можно было бы бороться?

Tuor: Вредят люди, которые не понимают жанр и не хотят его понимать. Хотят привязать его к культурной составляющей. Но это не сработает. Нет такой культурной ниши, к которой метал можно сейчас привязать. А если ты не можешь что-то контролировать, значит надо запретить. Вот и начинают высказывать свои «авторитетные» мнения люди из сфер, не имеющих никакого отношения к музыке.

Кроме этого, до сих пор нет стабильной базы продюссирования, промоции и всего остального. Выпускающие метал-лейблы в России в настоящий момент, мне кажется, работают из чистого энтузиазма. И связанно это как раз с вялостью и безынициативностью нашего слушателя. Вот и получается, что Российские экстремальные команды больше известны за рубежом, чем в родном отечестве. Мы до сих пор в андеграунде, в то время как в остальном мире – это огромная индустрия.

Алексей: А из чего проистекает такая вялость и безынициативность именно у российских слушателей, как Вам кажется? Это национальная черта или всё-таки нечто приобретённое, что-то, что можно и нужно менять?

Tuor: Мне кажется, это приобретенная черта. В какой-то момент в стране были упущены понятия об интеллектуальной собственности и защите правообладателей. Сейчас стараются панически что-то быстро изменить, внедрить, ужесточить. Но народ-то уже привык и быстро перестроиться на то, что за всё, что было можно за так, теперь нужно платить, тяжело.

Виктория: Как Вы оцениваете творчество отечественных андеграундных российских команд и западных? Какие отечественные экстремальные группы способны и (что важно) достойны конкурировать с западными?

Tuor: Я не очень слежу за последними новинками обеих сцен. Но могу сказать, что у нас очень много достойных и недооцененных метал-команд, которые порвали бы тот же Bloodstock или Brutal Assault. Но, опять же из-за отсутствия должной промоуции, средств у музыкантов и других препонов, наши не вылезают из клубов. Могу сказать за моих земляков Deva Obida, Town Tundra, Di Mortales, Suspect Under Pressure – более чем достойные команды, которые могли бы представлять Россию на крупных зарубежных площадках.

Алексей: Как Вам кажется, чего не хватает отечественной экстремальной музыке для того, чтобы стать по-настоящему востребованной, выйти из андеграундного гетто и перестать быть уделом ограниченной прослойки любителей? И нужно ли вообще выводить, скажем, интеллектуальный блэк, на широкую аудиторию?

Tuor: Выводить в широкое поле любое искусство необходимо. Экстремальной музыке не хватает опять же грамотного продюссирования, шефства. Сейчас в основном сами команды занимаются организацией своих туров, промоуцией. Это отнимает много времени, сил, и часто приводит к разочарованию в том, что они делают. Нужен грамотный слушатель, который уважает труд музыканта. Нужно понимание, что экстремальная музыка - это тоже индустрия, и она может приносить огромный доход обеим сторонам. И издателям, и музыкантам. В остальном мире ведь это работает. Чем же мы хуже?

Миловзора: В настоящее время представители российской массовой культуры повально одержимы культурой Запада, и многие русские песни, как и треки Utburd, исполняются на английском. Неужели нынешним музыкантам России настолько не нравится родной язык?

Tuor: Приветствую, Миловзора. Тут мне кажется дело в другом. Аудиально русский язык плохо воспринимается и ассоциируется со скримом, гроулом и всем остальным. Есть много групп рычащих на русском, но, например, моему уху это не очень привычно слушать. Английский язык в этом случае более конкретный и привычный.

Опять же английский язык – универсальный. Его поймёт большее количество живущих на планете металхэдов. А так, как мы уже выяснили, что западный слушатель более благосклонен в музыкальной индустрии, то и творения музыкантов направлены по большей части на экспорт. Мои не исключение.

Часть IV. Говард Лавкрафт и “The Horrors Untold”

Алексей: В чём основное отличие актуального лонгплея “The Horrors Untold” от Вашей дебютной “околобогословской” работы? Разница здесь только в форме для выражения идей или отличался всё-таки сам подход к записи?

Tuor: Разница абсолютно во всём. Первая работа была, как вызов себе, смогу или нет потянуть и концепцию лирики, и музыкальную составляющую. Скажу честно, не всё на первом альбоме мне в итоге понравилось, но тем не менее личная работа была проделана большая. Можно даже сказать, что работал на скорость. Сделать быстрее, чтобы показать результат. С «The Horrors Untold» спешки никакой не было. Я перестал гнаться за показателями и отпустил ситуацию. Тексты приходили на ум тогда, когда мне этого хотелось, ничего не вымучивалось. Музыка писалась в спокойной обстановке и довольно быстро. За пару вечерних часов я мог полностью написать весь трек, а потом уже его постепенно допиливать. Так что на второй альбом было потрачено больше времени хотя бы потому, что я себя не подгонял, да и некуда было торопиться.

Виктория: Раскройте секрет, почему Вы решили взять за основу своего творчества именно произведения Говарда Лавкрафта? Возможно ли, что в дальнейшем в репертуаре Utburd появится лирика по мотивам произведений Эдгара По, например?

Tuor: Когда пришло понимание, что пора браться за новый альбом, была идея создать нечто более мрачное, но и более удобоваримое и близкое для слушателя. Как раз в это время я залпом опрокидывал в себя Лавкрафта. Так вот и получилось, что он пришелся очень к месту. Помню, по прочтении «Модели Пикмана» я написал текст слёту, за чашкой чая сразу на английском. Таким текст и попал на альбом – практически без правок. Поэтому можно и о По подумать, или об Артуре Мейчене. Зависит от того, что возымеет отклик.

Миловзора: Передавался ли Вам тот липкий ужас, который сквозит во всех произведениях Лавкрафта, когда Вы писали песни по их мотивам?

Tuor: О да! Безумно здорово было читать Хребты Безумия. Лавкрафт как никто умеет завладеть переживаниями читателя. «Крысы в Стенах», «В поисках неведомого Кадата», практически все его произведения вызывают яркие картины в голове. Нагнетать атмосферу ужаса, прибегая к описанию окружающей обстановки – это то, что Лавкрафт умел делать, наверное, лучше всех. Только «Музыка Эриха Цана» чего стоит. Такое короткое произведение, а картины возникают поистине фантасмагорические.

Алексей: знакомы ли Вы с творчеством других групп, которые обращались за вдохновением к Лавкрафту (например, Dig Me No Grave, Borow, Sagarah) и насколько успешным находите их попытки воплотить с помощью своей музыки идеи и атмосферу произведений писателя?

Tuor: Признаюсь, что не слушал ничего из перечисленного, так что мне тут сказать нечего. Для меня альбом «The Unknown» группы The Vision Bleak – лучшее воплощение творчества Лавкрафта в музыке.

Миловзора: На современной рок-сцене Лавкрафт и другие тёмные темы – излюбленная тема в творчестве метал-групп, ощущаете ли Вы конкуренцию в этом плане?

Tuor: Нет, абсолютно не ощущаю. Каждая группа играет в своем жанре и находит в творчестве Лавкрафта личное вдохновение, а соответственно и выход у каждого оригинален. К тому же, я не стараюсь переплюнуть кого-то или скопировать. Это моё путешествие по мирам Говарда Филлипса, и значит мои личные впечатления.

Виктория: Какой трек с последнего альбома Вам кажется самым сильным и интересным и почему?

Tuor: Лично для меня это два трека. Первый – “Rise of Dagon”, а второй – “He, Who Paint in Red”. Трек “Дагон” открывает альбом, соответственно он задает настроение всей пластинке. Он разнообразен, нетороплив и зловещ. Он получился именно таким, как я его задумывал. Второй трек выбивается из общей концепции альбома. Он более трагичен и эмоционален. Написан под впечатлением от книги публицистки Партисии Корнуэлл - Джек Потрошитель. Она исследует теорию о том, что Джеком Потрошителем мог быть художник Уолтер Ричард Сикерт. Книга меня зацепила.

Миловзора: В рассказах Говарда Лавкрафта большое внимание уделяется давно позабытым языческим культам. А как Вы относитесь к язычеству? Считаете ли Вы его злом?

Tuor: Я стараюсь лишний раз никого не осуждать. Язычество ли это, или иные проявления религиозности. Злом не считаю. Это часть истории человечества и отвергать это только потому, что взгляды людей изменились, глупо. Жили люди, верили в то, что не понимали. Что в этом плохого? Я думаю, мы сами становимся хуже, поливая грязью прошлое.

Алексей: На фото в буклете Вы предстаёте в виде мистика, проводящего нечто наподобие спиритического сеанса, не с Лавкрафтом ли Вы там пытаетесь вступить в контакт и пообщаться?

Tuor: Много времени мы потратили, пока выставлялись для фотосета. Было приобретено около тридцати больших алтарных и маленьких свечей в храме, большая такая вязанка. Книги были старые, сухие. Довольно пожароопасная ситуация, но все прошло спокойно и весело, книги, если не считать восковых следов, не пострадали. На фото я скорее как исследователь, прокладывающий маршрут, нежели мистик. Так что ни с кем я там контакты не налаживаю. Хотя и ваша идея довольно хороша!

Миловзора: Какое из мрачных произведений Г.Л. ближе всего Вам по духу и почему?

Tuor: Наверное, все-таки «В поисках неведомого Кадата». В детстве и юношестве мне часто снились такие вот яркие цветные сны. Полные переживаний и приключений. Да и сейчас иногда снятся. Так что этот рассказ писался как будто специально для таких людей – путешествующих во снах.

Миловзора: Собираетесь ли Вы и дальше писать песни или целые альбомы по творчеству Лавкрафта или для Вас это уже пройденный этап?

Tuor: Пока такой идеи не возникало. Возможно, почему нет. У Лавкрафта масса произведений, с которыми можно работать. Взять хотя бы Древних и их наследие. Только по ним на альбом материала хватит.

Виктория: Станете ли Вы когда-нибудь писать тексты, посвящённые собственным страхам или у Вас таковых не имеется?

Tuor: Каждый чего-то боится. Не иметь страха, значит не знать ценности своей жизни. Писать о личном довольно сложно, ты раскрываешь себя всему миру. К такому я пока не готов.

Алексей: а насколько искреннее и открыто Вы отвечали сегодня на наши вопросы (если оценить искренность и откровенность в процентах, где максимально возможный процент 100, сколько это будет?)?

Tuor: Я старался отвечать максимально честно. Если ты лукавствуешь со своим слушателем, то потом всё равно это выйдет боком. Ложь она такая, накапливается, накладывается сама на себя и потом уже забываешь где кому, о чем солгал. И кто-то точно это заметит. Так что, со спокойной душой могу поставить себе 100% за искренность перед Вами, и своими слушателями.

Алексей, Виктория, Миловзора: спасибо за интервью!

Tuor: Вам спасибо! Слушайте метал, поддерживайте музыкантов и думайте своей головой!

Алексей “Astarte Eel” Иринеев, Виктория “Caracal” Озёрная, Миловзора Б.

“Право выбора – вот что мы можем вам дать!” Интервью с Utburd "Мы впервые в истории добились того, чего хотели!" Интервью с группой Atra Hora “Блэк – это то, что не для всех!”. Интервью с Cain Black (Lucifer’s Dungeon) "Холод полярной ночи" Интервью с Utburd “Андерграунд – это когда у человека есть интерес и собственная позиция!” Интервью с Hungry Wolf "Хочешь сделать что-то хорошо - сделай это сам!" Интервью с Arcaneblaze